Guest
Среди великих поэтов России, равно как и поэтов ХХ столетия, Борис Пастернак (наряду с Элиотом или Бродским) — едва ли не самый «библейский». Ассоциации, образы, речения и смыслы Ветхого и — в особенности — Нового Завета пронизывают весь корпус наследия поэта: от стихов начальной поры до поздних и самых зрелых его текстов. Через обращение к библейскому нарративу Пастернак приоткрывает поэтическую глубину истории и самой жизни. Семейные традиции, особый культурный уклад России и, прежде всего, Москвы на переломе двух столетий, глубокая приобщенность поэта к творческой полноте европейской культуры — все это определило собой тонкую и ненавязчивую силу его библейского вдохновения. Трагической же предпосылкой этого вдохновения оказались вызовы сил нигилизма и тоталитарных притязаний. Само наследие Пастернака, воссоединившее в себе вековые традиции мировой культуры с достижениями русского поэтического авангарда, — неоценимый акт противления человеческого духа («духа добра») силам ненависти и энтропии. Евгений
