Guest
Несколько лет тому назад на Западе многие буддийские учителя для объяснения учения о «не-я» решили применять термин «отсутствие эго» (egolessness). С тех пор он оброс различными смыслами. Иногда он использовался для того, чтобы описать отсутствие высокомерия или тщеславия, а иногда чистого способа действий без каких-либо мыслей о личной выгоде. Тем не менее, в наиболее развёрнутой форме учение об отсутствии эго предполагает фундаментальную ошибку восприятия, а именно: несмотря на наше ощущение себя постоянной, обособленной личностью, в действительности такого «я» не существует. В попытке обеспечить счастье этому ложному «я», мы не только возлагаем свои надежды на нереализуемые цели, но и причиняем вред себе и окружающим. Если бы мы только смогли увидеть фальшивость эго и его вредоносные последствия, то мы отпустили бы такое представление и обнаружили бы подлинное счастье взаимозависимости — нашей истинной природы. По крайней мере, так нам говорят. Часто с особым пристрастием. У буддийских писателей, как правило, мягких и не склонных к критике, может очень быстро обнаружиться сильное раздражение, когда речь заходит об эго. Однако когда люди, обученные классической западной психотерапии, читают о подобных нападках на эго, они в недоумении недоверчиво качают головами. Для них эго не является чем-то плохим. Более того, эго — это не какой-то одиночный объект, который можно атаковать. Оно представляет собой нагромождение различных видов деятельности, совокупность функций ума — его необходимых функций. — Тханиссаро Бхиккху Перевод с польского: Наталья Ляпкина. Перевод публикуется в новой редакции Сергея Гуленкина. Диктор — Кристина Озманова. Материал в текстовом формате:
