Guest
Поёт Ирина Соломатина-Тиссот ___ Текст стихотворения 1936 года использован композитором без нескольких последних строк: Он и после смерти не вернулся В старую Флоренцию свою. Этот, уходя, не оглянулся, Этому я эту песнь пою. Факел, ночь, последнее объятье, За порогом дикий вопль судьбы... Он из ада ей послал проклятье И в раю не мог ее забыть [Но босой, в рубахе покаянной, Со свечой зажженной не прошел По своей Флоренции желанной. Вероломной, низкой, долгожданной...] (1936) Это — форма фрагмента и продолжение разговора (типа: “И вовсе я не пророчица“). Этот — в отличие от тех, кто оглядывался: Орфей — на Эвридику — и потерял ее, жена Лота — на родной Содом. Оглянувшиеся — или теряли близких, или гибли. Они знали, что им грозит, и выбирали сознательно. Оглянулась и осталась в России Ахматова, не оглянулись и уехали Б. Анреп, А. Лурье, ее брат Виктор. __ Другие исполнители: __ Композитор попросил филолога, переводчика, эмигрантку из России, православную монахиню мать Феклу перевести стихи Ахматовой, составившие цикл, на английский, чтобы осмысленно создавать музыку на текст оригинала. Первоначально “Песни Ахматовой“ — произведение для сопрано в сопровождении виолончели, написанное Тавенером для двух артистов, которыми он «так восхищался и с которыми много работал», — виолончелиста Стивена Иссерлиса и сопрано, британско-индийской певицы Патрисии Розарио, которой и посвящено произведение. Несмотря на то, что впоследствии Тавенер аранжировал «Песни Ахматовой» для сопрано и струнного квартета, композитор предпочитал именно первоначальную версию для голоса и виолончели. «Я люблю эти песни, они среди моих любимых произведений. Я люблю их простоту, я люблю их дух». Ранее им было написано его второй сочинение на русском и первое на текст Ахматовой «Ахматова: Реквием» (1980): произведение для оркестра, сопрано (текст поэмы) и бас-баритона (добавления Тавенера) — “одно из первых его произведений, в котором он начал отходить от модернизма. Тавенер: «“Реквием“ носит чрезвычайно монументальный характер». Композитор тщательно прорабатывал каждую строку «Реквиема», слушая ее перевод на английский и вникая в смысл отдельных слов и интонаций русской речи при помощи профессионального переводчика С.Гаккеля, владевшего одинаково хорошо русским и английским. Поэзия Ахматовой привлекала Тавенера своей предельной простотой, отсутствием излишеств. «В этом смысле она была глубоко русской», — говорит композитор. По признанию Тавенера, на тот момент он практически не писал ничего «полностью светского», и даже со светским текстом композитор работал «сакральным образом»: «всякий раз когда мог, и насколько позволял текст, потому что я не способен делать что-либо еще». И о «Реквиеме» Тавенер скажет: «Я вставил молитвы, их нет в оригинальных стихах Ахматовой». Также композитор отмечает, что в «Реквиеме» на стихи Ахматовой он «не хотел делать политическое заявление», «Реквием», по словам Тавенера, — это «медитация на смерть» ()
