Тринокуляр. Фильм № 17. Юрий Кузин. СПб 2025 г.

Тринокуляр. Фильм № 17. Юрий Кузин. СПб 2025 г. ________________________________________________________________________ В очередном фильме по книге, закрывающей дело философии, автор предлагает МЕТОД исчисления предикатов непредставимого/невыразимого. «Ненаблюдаемый объект не существует» — гласит принцип наблюдаемости В.Гейзенберга (1925). Но с ним (на свой лад) спорят и сенсуалисты, и рационалисты, и иррационалисты. Ставка делается на рост знания о не-сущем, якобы имеющий место в синтетических априорных суждениях. Но это не так. Бытие и Ничто́ всё ещё «тёмные лошадки», и даже если откалибровать ум, а затем, следуя Канту, обратиться к аналитике чистого рассудка, истина не явится на огонёк. Нельзя исчислить предикаты отсутствующего объекта. Поэтому, не надеясь на трансцендентальный прорыв, интуитивное схватывание того, чего нет, на «умопостигаемые сущности (Verstandes wesen)», мы взваливаем дедукцию на плечи рассудка, но прежде вспоминаем из школьной программы, что различение понятия в-себе, развал им себя на череду моментов, есть суждение. И здесь, следуя совету Спинозы, автор будет отделять существенное в понятии от случайного, ибо «всякое определение есть отрицание (omnis determination est negatio)». Но, нельзя уяснить, что «есть», а чего «нет», не задав корректно вопросы: 1) что есть мысль/ничто именно как бинарный объект, а не как механическое сложение двух «проблематических понятий»? 2) как схватывать непредставимое/невыразимое; 3) как говорить об означаемом в отсутствии означающего; 4) какие последствия наступят для философии в случае признания тождества бытия, ничто и ума, со-полагающих одно другое в тринокулярном единстве — «Что-Ни-Что»? Но прежде, чем ответить, различим стратегии: 1) рациональную, когда познание совмещает объективный и субъективный подходы, и где: а) мысль/Ничто́ коррелирует с не́что, отрицающим все свои предикаты; здесь речь идёт о доказательстве от противного (лат. contradictio in contrarium), о своего роде teologia negativa, когда поняв, чем не-сущее не является доподлинно, из «сухого остатка» получаем дистиллят — иррациональное рационального. А, расшив ткань объекта «мысль/Ничто́», распоров стёжки, сшивавшие изнанку, ум-закройщик постигает внутренний [покрой], скрытый под [покровом]; б) мысль/ничто́ становится объектом мысленного эксперимента, для чего в когнитивистику, лингвистику и логику следует ввести понятие «виртуального объекта», «виртуального субъекта», «виртуальной верификации», «виртуальной фальсификации»; 2) иррациональную, когда условия истинности пропозиций ум ищет и находит в сфере интуиции; это возможно, когда предметом последующей аналитики выступает самоощущение единичного и особенного, в моменте ставшего бесконечным и всеобщим, т.е., искомым оказывается не метафизическая универсалия: Бог, Абсолют, Единое, но a priori, которое ум не выводит логически, а проживает экзистенциально — как событие внутреннего опыта, как изгваздывание мысли о бытие/небытие и об ум/нус. Речь идёт о последствиях изнанкования, когда, столкнувшись с не-представимым/не-выразимым, трансцендентальное Я обнаруживает глубокую трансформацию собственных основ. Существо этого метаморфоза и составляет предмет рецепции, её сюжет. Каков же нарратив? Во-первых, мысль/ничто является религиозному чувству опосредованно, как имманентное, — то, что преобразует сознание, совершает его up-grade. Во-вторых, непредставимое/невыразимое, как то, что схватывает ум, и как то, что схватывает самость вещи, её самое само, что Фихте называл «нечувственной интуицией (intellectuelle Anschauung)», которая действенна (activ), а не страдательна (passiv), т.е. абсолютна и деятельна (tätig), — так вот, это само-схватывание в ситуации отсутствия явления и предмета требует особого искусства торить тропы через битое стекло. Ступая босыми пятками, изгваздываясь об острые края безнадёги, мысль/ничто вопиет в надежде на спасительную руку; такой спасительной дланью, протянутой из существа самой безнадёги, из сердцевины ума, испытывающего дискурс-стресс, оказывается: а) продуктивное воображаемое или творчество; б) деструктивное воображаемое или безумие; в) негативное воображаемое или откровение. Каков же итог фильма? Мысль и Ничто - одно! И, как не-сущее, мысль не есть и эйдос, чистое бытие, избавленное от пут существования, местопребывания и хронотопа, как, впрочем, и от уз энтелехии и гипостазирования. Не уловить её и сетью категорий. Тут и становится ясным, что познание мысли/ничто требует не стандартного метода схватывания, когда без со-мыслия, со-чувствия, со-бытия и со-ничтожения не достучаться до негации с её тонким, нитевидным пульсом. В ход идут полунамёки, подразумеваемые, небуквальные аспекты значения, извлекаемые мной из смысловой дрёмы (theme, rheme, topic). Дискурс о Ничто́ подобен эпидейктической речи, где хула и похвала выставляют напоказ внутреннюю ущербность или избыток чего-либо.