Guest
композиция: Сверчки-кузнечики автор и исполнитель: Михаил Щербаков (филолог, русский поэт, автор-исполнитель; Михаила Щербакова сам Окуджава считал наиболее талантливым представителем авторской песни в восьмидесятые-девяностые, хотя внимание на него Булат Шалвович обратил лишь в последние свои годы, зато говорил о нем с неизменной теплотой и считал своим приемником.) альбом: Если (2003 г) В ролике использованы акварели иллюстратора Анастасии Столбовой, находящиеся в свободном доступе сети. disclaimer: никаких нарушений авторских прав не предполагается, т.к. аудиоконтент не принадлежит мне, я не получаю прибыли от этого видео, я не владею авторскими правами на видео/фотографии, они взяты из интернета. Мои видео - исключительно для настроения. Анастасия Столбова - удивительный детский иллюстратор, но создается впечатление, будто ее картины созданы и для взрослых. Ведь своей искренностью эти замечательные рисунки-светлячки напоминают каждому о детстве, которое никогда не исчезает из сердца любого человека, а просто иногда оказывается погребенным под спудом жизненных проблем и невзгод, но не стирается из памяти. То ли дело прежде! Крым, Кавказ... Что ни похвали - твоё тотчас. Чином рядовой, лицом министр. Беден, да не жаден, глуп, да быстр... Нынче ж и умён, да звон другой. Сколько ни склоняйся над струной, может, и сведётся гамма к «до», да не отзовётся знамо кто... Где теперь увидишь нас вдвоём? Разве что во сне, и то - в моём. Что теперь ей Крым, Кавказ, Багдад? Нынешний приют её богат - долог в ширину, широк в длину... Там она, должно быть, как в плену, посреди гардин и хризантем так и пропадает, знамо с кем... Рассеку подкладку по стежку, перстень обручальный извлеку. Осмотрю его, вздохну над ним - и зашью обратно швом двойным. Вы, сверчки-кузнечики в ночи! Всякий до утра своё кричи. Пусть под вашу песню в три ручья пленница заплачет, знамо чья... И дают кузнечики концерт, и поют сверчки на весь райцентр, и под эту песню в три ручья сам, однако, первый плачу я. Плачу о безумствах давних дней, о себе тогдашнем и о ней, о кольце, зашитом на два шва, и ещё о том, что жизнь прошла... А наутро морщусь вкось и вкривь, дымчатым стеклом глаза прикрыв. Между тем как пленница горда - вот уж кто не плачет никогда. На окне решётка, дверь с замком, а она не плачет ни о ком. Ни к чему ей тёмные очки. Что же вы, кузнечики-сверчки? Прежде-то, известно, чуть хандра - не жалей вина до дна ведра. Нынче ж и бальзам ценой в брильянт, еле пригубив, верну в сервант. Древний со стены кинжал возьму, паутину-пыль с него сниму. Лезвие протру и рукоять - и повешу на стену опять. 2000 г
