Guest
Михаил Казиник: «Для того, чтобы понять место Бетховена в истории цивилизации, нам придётся обратиться не к его времени, не ко времени венских классиков, не ко времени просветителей, под влиянием которых возникла эта троица «Гайдн, Моцарт, Бетховен», а ко времени Древнего Рима. Для того, чтобы понять, что творчество Бетховена не есть нормальное логичное продолжение и развитие музыки 19 века под влиянием Гайдна и Моцарта, а запоздалая реакция на мир античности. Бетховен – это высочайший оратор. Его музыка – это подлинная фигура речи, величайшая риторика» … «…Бетховен прокладывает мост от античного мира к новой античности, к новой культуре – культуре разума и духа» «2-я часть «Патетической» сонаты – это невероятный шедевр абсолютной мудрости, гармонии. Она относится к числу самых благородных, самых возвышенных или просто высоких явлений в области мировой музыки… Мы слышим ощущение прощания. С чем прощается Бетховен? Эта дивная вторая часть – это беспрерывное пение с возникшими образами патетики, потому
