Guest
Во второй беседе Татьяна Ильинична Сельвинская вспоминает как 1930-е годы проходили в ожидании ареста. Ее отец в то время был вождем конструктивистов, но как еврей, не мог написать «эпос русского народа». Художница вспоминает о том, как после похорон Маяковского, Илье Сельвинскому посоветовали застрелиться. Она рассказывает об исчезновении внутреннего цензора после распада СССР и наступлении отвратительной современности. Мы узнаем о том, как сочинение стихов пришло к ней от отца, а чувство краски от Фалька. Дочь вспоминает о любви Сталина к Илье Сельвинскому и о полном забвении поэта в оттепель, о том, что Пастернаку простили выпады против Мандельштама, а Сельвинскому против Пастернака – нет.
