Guest
“– Это и впрямь страшно, я прекрасно понимаю... Война действительно не что иное, как крест миллионов, а бедность это постоянный и вечный крест, но я боюсь, что ты в пылу спора вообще забываешь, что такое на самом деле – крест. Кристоф пристыженно сник. – Мы вспомним об этом тогда, когда придет наш черед“ (“Крест без любви“). “К раннему периоду творчества относятся тексты, опубликованные в Германии лишь полвека спустя, уже после смерти писателя: роман «Крест без любви» (1947, опубл. 2002), повесть «Завет» (1947–48, опубл. 1985 ), роман «Ангел молчал» (1949–51, опубл. 1992). [...] как всегда у Бёлля, извечное — в военной и мирной жизни — противостояние правды и лжи, совести и приспособленчества, „причастия агнца” и „причастия буйвола” [...] Бёлль был типичным представителем «Литературы руин». Так называли немецких писателей первого послевоенного поколения. «Мы писали о войне, о возвращении, о том, что мы видели на войне и что застали, вернувшись, — о руинах», — вспоминал он. В 1951 приглашен на собрание «Группы 47» [объединение немецкоязычных писателей, ставивших целью борьбу с нацизмом], которая награждает его за рассказ «Белые вороны». Вошел в состав группы и в 1952 в программной статье «Признание литературы руин», своеобразном манифесте группы, призвал к созданию «нового» немецкого языка — простого и правдивого, связанного с конкретной действительностью, отрицающего имперскую напыщенность, пафосность и фальшь языка гитлеровского рейха. В соответствии с провозглашенными принципами ранние рассказы Бёлля отличаются стилистической простотой и жизненной конкретностью. Проблематика этого периода станет главной для Бёлля и получит развитие в дальнейшем. Его волновали бессмысленность и мерзость войны, то, как в условиях массовой бойни быстро обесценивается человеческая личность. Бёлль был убежден, что ответственность за преступления нацизма и военную катастрофу, постигшую страну, лежат не только на тех, кого судили в Нюрнберге, но и на миллионах немцев, которые шли за нацистами или им повиновались. Мотив коллективной вины и ответственности определяет структуру романа «Где ты был, Адам?»“ () “Бёлль станет одним из немногих учеников государственной гуманитарной гимназии, который не вступит в гитлерюгенд: возможно, поэтому в школе его считают одаренным, но слишком флегматичным, когда дело касается чего-то кроме физики и математики. Экзамены на аттестат зрелости Бёлль сдает в разгар нацификации немецкого общества и получает оценку «удовлетворительно». Кажется, что в этот период Бёлля мало интересует политическое — под сильным влиянием Достоевского и романов католического писателя Жоржа Бернаноса он начинает пробовать писать наброски своих первых художественных работ, преимущественно рассказов. В 70-х Бёлль назовет свои духовные поиски уходом в себя и реакцией на меняющуюся Германию. В 1938 Бёлль вынужден пройти обязательную трудовую повинность в Имперской службе труда, во время которой в его словесные упражнения впервые попадает политика: «Я верю только в святую Национал-социалистическую немецкую рабочую партию. Я больше не думаю о воскресении из мертвых и жизни после смерти», — пишет 20-летний Бёлль в коротком сатирическом эссе «Кредо национал-социалиста», которое пародирует популярный пропагандистский жанр того времени — признание в верности руководству Третьего рейха. Через год Бёлля призывают на фронт“ () Литературным дебют состоялся в 1947: “Бёлль на протяжении 35 лет был тем, что сейчас саркастически называется «совесть нации», а при его жизни называлось точно так же, только без всякого сарказма. В послевоенной Германии его ненавидели примерно все современные ему политические лагери: для консерваторов он был приспешником CССР, для левых — буржуазным прихвостнем, для умеренных — пацифистом-экстремистом. Служба безопасности ФРГ приходила к нему и его домашним с обысками по доносу газеты Bild, которая считала, что он поддерживает террористов RAF; спецслужбы США и ГДР, кажется, прослушивали его просто на всякий случай. Вместе с тем его книги попадали на первую строчку списков бестселлеров и оставались там месяцами, газетные статьи разбирали на цитаты, а коллективные политические воззвания и манифесты подписывали, если под ними уже стояла подпись Бёлля как верный знак благих целей и намерений изложенного“. Президент Международного Пен-клуба (1971). “Ранние рассказы Бёлля по характеру схожи с рассказами многих немецких авторов конца 40-х: беглые, беспощадно реалистические портреты «маленьких людей», обитающих в руинах разбомбленных городов. Эти рассказы и первые романы (“Поезд пришел вовремя“, “Где ты был, Адам?“, “И не сказал ни единого слова“) звучат страстным обвинением ужасам и хаосу войны“
