нижнее Бычина, мёртвый спорт

Виктор Богданов расцветает в снежной яме нижнебычинского кладбища. Николай Бычин трогает мою душу тем, что он тоже там расцветает. Нижнее Бычина стоит и не двигается в ярости наста. Ярость этой деревни заключается в том, что сон здесь нельзя нарушить, нарушить тропинку до реки, нарушить темную прямоту ночи, нельзя услышать поющей поющую лыжню. Ярость меня – это дышать в тишине, особенно в этой деревне. Когда люди здесь ложатся спать – сон уже остывает. Он проходит остатки своих сновидений и образует собой тугой ком темноты и беспамятства. Фонари в этот момент намокают под пеплом снежного наркоза. Они возгораются ночью, то есть сосредотачивают в себе темень – освещают снежный грунт мраком гирлянды. Конечно, ориентируясь только на божественное. Проходящие мимо волки выбрасывают свой строгий взгляд на сцепленных друг с другом собак – собаки сцеплены бурым сцеплением, похожим на липкий корпус дневного света. Также проходящие мимо волки видят псов, на которых зияет бодрый ошейник только из снега и дёрганой матом к