Guest
Продолжение темы про карательную психиатрию Моих предков раскулачили и загнали в колхоз, работать за трудодни (бесплатно), Путин втянул Россию в несколько войн. Мне надоело всё это терпеть, и я решил выразить свое недовольство с помощью протеста. Вдохновился протестами во Франции. 20 марта 2018 г. (международный день счастья) я приехал на парковку у Совета Федерации с 3-я банками “коктейля Молотова”. Там на дорогих иномарках паркуются чиновники. В начале парковки играла какая-то девочка и я пошёл дальше. Перед броском я убедился, что машины пустые. Водитель чиновника сразу меня заприметил - как только я нагнулся за банкой, он выдвинулся в мою сторону. Я опасался, что у меня будут трястись руки, опасался, что банка может выскользнуть из рук, но опасения были напрасны. Когда я поджигал спички на банке, между мной и машинами проходил мужчина - я попросил его поторапливаться. Первая банка отскочила от капота и, перелетев через крышу, разбилась на проезжей части. Какая-то женщина пронзительно закричала, когда первая банка разбилась за машиной чиновника (в тот момент я не видел, где она разбилась). Но отступать было поздно и я бросил вторую банку. От второй неудачи я опешил. Вторая банка отскочила от бампера и закрутилась на тротуаре, тогда один из водителей/охранников пнул мне её под ноги. Отфутболенная им банка попала в пакет, у меня под ногами, в нем находилась третья банка – горючая смесь вспыхнула и попала мне на ноги. Когда я руками начал сбивать пламя, то другой водитель, схватил меня за плечи и повалив на асфальт - стал мешать тушить ноги. Было очень больно. Когда огонь потух, один из водителей пару раз ударил меня по голове кулаком. Водитель, отфутболивший мне под ноги банку, всё это время давил на меня психологически – говорил, чтобы я сдавался. Затем меня отвели в ближайший полицейский участок. Через пару минут в отделение притащили пахнущего алкоголем мужчину и сказали ему, что он мой сообщник. В ответ на это тот начал на меня кидаться, душить и орать, что я его подставил. Присутствующие стали возмущаться и его увели, больше я его не видел. В полиции я заявил, что ненавижу российскую власть и что против войны в Сирии и Украине. Из-за шокового состояния не совсем четко сформулировал свои объяснения. Приехавшие медики сделали вид, что хотят уехать, так как я не соглашался под ними подписываться, поздно сообразил про 51 статью. Мне было больно, я переживал за свои ноги, поэтому всё подписал. Дома у меня в это время провели обыск, рылись во всех комнатах, всё перевернули, но ничего не нашли. Забрали старенькие жесткий диск и мобильный. Удивительно, что ничего не подбросили. Вместе с полицейскими приезжал журналист из МК. Часа через 4 после задержания меня отвезли в НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского (ожоговое отделение), через пару часов приехала мать - привезла паспорт, одежду. Первую ночь ко мне был поток товарищей в погонах. Спал первую ночь я пристегнутым наручниками к койке, в одноместной палате, а рядом сидел полицейский. В Склифе я пробыл месяц, через какое-то время мне сделали операцию по пересадке кожи (ожоги 3а степени). Сделали укол в спину и пересадили кожу с бедер на голени. Затем переместили в просторную палату с двумя холодильниками. Меня стали охранять двое в штатском. Дубинки и бронежилеты они побросали под дверью палаты и стали поочерёдно дежурить снаружи на диване, через пару недель полицейские куда-то исчезли, но дубинки и бронежилеты остались. Перед этим один из них часто заходил ко мне – рассказывал, что к героину нет привыкания и что whatsapp не прослушивается. Мне разрешили пользоваться мобильником. Ночью я почти не спал, надо было держать ноги на изготовленных из арматуры, и обмотанных бинтом, подставках. Примерно неделю был в палате один, потом ко мне подселили мужчину с очень серьезными ожогами. В палате находилась специально оборудованная для таких пациентов кровать, она сильно шумела, мужчина почти не спал, ждал укола обезболивающего, это позволяло ему немного вздремнуть. Уколы обезболивающего ему делали неохотно. Как только я смог передвигаться в эластичных бинтах, меня отвезли к следователю, переговорив с адвокатом в присутствии следователя, я дал показания. Сказал, что пытался с помощью банок с бензином спровоцировать охранников Совета Федерации (ФСО) на стрельбу, так как мне надоело жить из-за неустроенности в жизни. Думал, что это будет смягчающим вину обстоятельством. Опасался, что мне пришьют терроризм. Адвокат ни разу не навестил меня в больнице и не предупредил чем это чревато, не посоветовал что говорить. Ожоги еще не зажили, требовалось лечение и профилактика осложнений. Но российский суд не зря называют самым гуманным судом. В тот же день, 20 апреля (день рождения Гитлера), состоялся суд, и я примерно на 9 месяцев был помещён в тюрьму (СИЗО-02). Каждые 2 часа я должен был давать ногам отдых от эластичных бинтов, в тюрьме с этим были трудности. Хорошо врач попридержал меня в больнице. Этапировавший меня из суда в тюрьму конвоир сказал, что я придумал хорошую
