Война. Смерть. Человек.

Мы продолжаем обсуждать с Романом Химичем уроки крупнейшей после 1945 европейской войны. Как и в прошлый раз, в центре нашего оказались именно те аспекты войны, которые игнорируются мейнстримными медиа и аналитическими центрами. Сегодня мы начинаем разговор об антропологии войны. Что изменилось в наших представлениях о человеке как целостном феномене. Как выглядит жизнь в ситуации высокоинтенсивной войны и как выглядит типичная смерть. Война в Украине отличается запредельным уровнем потерь на поле боя. Местами это настоящая мясорубка, где шансы погибнуть или получить тяжёлые увечья достигают 0,7 и даже 0.9 Для сравнения в «русской рулетке» с единственным патроном из шести в барабане револьвера вероятность неблагоприятного исхода составляет 0,1667, то есть в разы меньше. Последние 30 лет военная и политологическая мысль на Западе принимает как аксиому невозможность для современных постиндустриальных обществ нести потери такого масштаба. Наиболее ожесточённое сражение последних 30 лет, вторая битва за Фаллуджу, привела к гибели примерно 100 и ранениям около 700 человек из 10-тысячного американского контингента на протяжении примерно недели. До сих пор именно это считалось пределом возможного для общества Первого мира. Каким образом украинское и российское государства умудряются мотивировать сотни тысяч очень разных людей не сдаваться и не бежать с поля боя? Почему не оправдались прогнозы западных военных аналитиков о невозможности военных действий в духе Первой и Второй мировой? Наконец, чем вызвано фактическое игнорирование этих вопросов интеллектуальным мейнстримом? Упомянутые материалы: «Об устойчивости к потерям»