Guest
Я виноват, наверно, перед ним. Недуг вины во мне неисцелим. И пусть хоть десять, сорок лет пройдёт – Болезнь во мне забвенье не убьёт. МИ-8 группу уносил на юг, Глуша моторами тревожный стук, Стук сердца в человеческой груди, Хоть первый бой давно был позади. Волненья прочь! Мы плавно шли на спуск. А взгляд его был почему-то тускл. Быть может, он предчувствовал беду. Что дальше – помню, как в полубреду… Открылась дверь, и по команде: «Вниз пошёл!» Свой автомат, прижав, схватил за гладкий ствол, Шагнул вторым за ним. Но, словно в спину град, Я в этот миг услышал жуткий крик: «Назад!» Вдруг сильный взрыв поднял песок и сноп огня Нас разбросал волной, калеча и раня. И, навзничь рухнув и раскрыв от боли рот, Я видел, как уходит в небо вертолёт! И вдруг средь этой пёстрой кутерьмы Я ощутил, что здесь остались мы Вдвоём в ловушке. В напряженьи жил Я каждой клеткой это ощутил! Нас разделяло метров пятьдесят. Я разряжал обоймы наугад… Ведь не понять среди гремящих гор, Откуда смерть выносит приговор. А он, он бился птицей на песке В пыли, в крови, в мученьях и тоске, Сжав рукоятку мёртвою рукой, Обняв затвор разорванной щекой. А я сцарапывал в бессильи жухлый мох – Боекомплект иссяк, и я помочь не мог. А он застыл – и струйка крови с его губ Скатилась в пыль… А пули всё кромсали труп! Стрельба вокруг, свист мин, разрывы, рекошет… Осколки с визгом мяли мой бронежилет. И только две осталось из пяти гранат. Но гул винтов донёсся сквозь кромешный ад. Удар!.. Как-будто кто ломал хребет… Мелькнула мысль: «Считай, уже отпет». И яркой вспышкой ослепило мозг… Потом – свет ламп, и маска, и наркоз. Тогда разбиты были басмачи. Медаль в полку полковник мне вручил. А он… Он для родных незаменим! Я виноват, наверно, перед ним. ()
