Guest
“Бди!“, вып. 8: “Носитель идеала! или Памяти Великого Государя!” (ТВ-Тройников / 2020). Выдержки из статьи Льва Тихомирова на смерть Александра III — «Носитель идеала» (Московские ведомости, № 298, 1894 г.). Александр III умер в Ливадии 1 ноября 1894 г. Блестящий текст. Настоящий гимн монархическому принципу. И в то же время четко обрисовывающий кризис современной глобальной политики. Хоть и написан 126 лет назад. А потому что — классика. Памяти Великого Государя В последние годы своей недолгой жизни он уже победил все и всех. Весь мир признал его величайшим монархом своего времени. Все народы с доверием смотрели на гегемонию, которая столь очевидно принадлежала ему по праву, что не возбуждала ни в ком даже зависти. В этом величавом образе, который столь неожиданно вырос перед миром, Роccия почувствовала нечто идеальное и вместе родное, близкое сердцу. На него смотрели с любовью, и все, что замечали в нем, было так светло, так отрадно. Как супруг, как отец, как патриарх своего Царственного рода, во всем явился он высоким примером. Его твердость была такова, что исчезала даже мысль о сопротивлении ему. Но и доброта его стала славною по всему миру. Прощение личных обид доходило у него до такой христианской высоты, которая была бы удивительна даже у подвижника, спасающегося в пустыне. Его правдивость поражала в наш изолгавшийся век. Никогда еще, даже и при таком царе-работнике как Петр Великий, не слыхали мы о столь самоотверженном истощении всех сил Царя на государственное служение. Почти 14 лет Александр III посвящал сну не более 4 часов в сутки. Его хладнокровное пренебрежение опасностей не раз приводило в страх окружающих. «Пока я нуженъ России, до тех пор не умру», — говорил он с глубокою верой в Промысл Божий. Жил он — для России. Он весь был в своем долге. И среди этих великих трудов он не был ни суров, ни мрачен. В редкие минуты отдыха он любил добродушно пошутить, посмеяться добрым смехом. Не по вкусу его были шумные забавы. Он отдыхал тихими радостями семейной жизни. Его обожали дети, толпой окружавшие его во Фреденсборге, не знавшие высшей радости как веселая игра вокруг «дяди Саши». Так называла его молодая толпа разноплеменных отраслей родственных королевских домов. Все было в нем так царственно-величаво и так человечески-прекрасно, чисто и симпатично, что все сердца привязывались к нему любовью детей к отцу, никогда не теряя чувства почтительного страха. ...В каком состоянии умов застал мир Александр III? Все движение умов современности, весь ход политической жизни привели европейский мир, и все находящееся под влиянием его, к полному падению идеи монархии. Только в самодержавии эта идея доразвивается до своей полной высоты, но превратности исторических судеб направили европейскую монархию на дорогу «абсолютизма». Два великих человека положили начало христианскому государству: Константин и Карл Великий. Но история задушила создание одного и исказила создание другого. Нашему времени суждено было увидеть третьего Государя, объясняющего миру идею двух первых. «Какой тяжкий крест жизнь моя», — говорит в легенде Карл Великий, находясь на вершине власти и славы. Эта идея христианского «подвига» монарха все более падала и заменялась идеей простого абсолютизма, то есть сосредоточения власти и, еще хуже — поглощения государем государства, выразившегося в прискорбно-ложной формуле: «L’Etat c’est moi!» («королевство — это я»). Вместо «подвига», вместо «креста», является le bon plaisir короля. Это искажение монархического идеала, данного христианством, должно было повести монархию к неизбежному падению. Падение идеи было столь полно, что даже забылся смысл ее, забылось ее значение как вечного принципа. Монархия стала рассматриваться как форма правления, свойственная лишь одному периоду развития нации. Даже те, кто любовались красотой этого принципа в прошлом, не могли отделаться от ложного убеждения, будто это уже не для нас, будто это нечто уже «пережитое» и к современным условиям неприменимое. Это ложное убеждение стало распространяться даже и у нас. Оно придало особый оттенок всему политическому творчеству так называемого «реформенного» периода, когда, начиная делать безусловно необходимое, мы портили свое дело, постоянно подгоняя его к предполагаемому в будущем ограничению самодержавия и подготовлению народа к предполагаемому в будущем народовластию. Убеждение в том, что идея монархии есть нечто «пережитое», еще больнее было видеть у самих монархистов, которые при Императоре Николае Павловиче боялись допускать всякое сравнение своего принципа с чужим. И в наши дни, сколько проницательных умов, любя монархический принцип, не могут представить его себе вне непременно «древней», средневековой, обстановки и через это портят свой светлый идеал будущего стремлениями к невозможному возврату назад. Нужно было появление великого человека, чтобы показать истинный смысл вечного принципа. Это сделал наш незабвенный Государь. Он показал всему миру, что и те...
