Guest
Je fluently spreche на quatro языках У мамы родной – испанский, а у папы – немецкий; они познакомились во время учебы в американском университете, и с тех пор говорят между собой по-английски. Их ребенок уверенно использует все три языка, но в школе учит еще и кантонский, поскольку семья уже несколько лет живет в Гонконге. В мире, который претендует на глобальность, такие комбинации давно перестали восприниматься как экзотика. Но если свободная массовая миграция и, как следствие, быстрое распространение двуязычия, продолжаются уже как минимум пару столетий, то история непредвзятого изучения того, как устроен психический мир би- и полилингвов и чем он отличается от психического мира людей, которые владеют только одним языком, гораздо – гораздо! – короче. Сперва потребовалось не одно десятилетие, чтобы отказаться от результатов политически ангажированных «исследований», согласно которым билингвизм у иммигрантов неизменно оказывался связан с низким интеллектом и сложностями в обучении. Потом – чтобы договориться о том, какой уровень владения языками необходим, чтобы использующего их человека можно было считать именно билингвом. Но когда, наконец, стали смотреть на феномен дву- и многоязычия непредвзято, то выяснилась уйма всякого интересного. В пятой лекции курса «Избранные проблемы когнитивной науки» выясняем: - кого все-таки можно считать билингвом, а кого – не совсем - как сложные моральные выборы зависят от того, на каком языке – родном или неродном – человек их обдумывает - как экспериментально разделить влияние самого языка и связанных с ним культуральных норм - правда ли, что у билингвов когнитивные функции дольше остаются сохранными в старости - зачем нужен когнитивный резерв и как его создать. Следующая – заключительная – лекция будет посвящена когнитивной организации чтения.
