ИЗНАНКА...

Всем выйти из сумрака! Или всем залезть в нежную и бережную изнанку! ИЗНАНКА Первым эту странность в ней заметил старший сын. С открытым раздражением посоветовал быть поаккуратнее. Он позвал гостей, она суетилась весь день, накрывая стол в гостиной, и совершенно не обратила на этот пустяк внимание. Она вышла к гостям в платье, которое было хоть и не новым, но самым изысканным в её скудном гардеробе. И она надела его на изнанку. Платье было вывязано крючком из довольно грубых шерстных белых нитей. Оно было оригинальным, когда-то она сама старательно вывязала его, когда длинными, ничем не заполненными вечерами сидела на кухне в ожидании звонка. И вязала, вязала. А он не звонил. И не позвонил никогда. Но платье получилось роскошным. В него вложила она все свое узорчатое настроение того времени. И все надежды, на его возвращение. Но он не вернулся, а платье осталось. И всегда выручало её в редких раутах в их доме. Оно походило на бледно-сиреневое облако, и казалось, что её просто нет в этом пушистом объеме. Это был первый её вязальный опыт и поэтому хорошо, что никто не мог увидеть это платье с изнанки. Там то были сплошь оборванные нити, узелки и прочие некрасивости из-под. Но тут получился конфуз. Все эти грубые небрежности явились всем гостям в неприглядном виде. Повисла даже, непредвиденная в веселой компании, пауза. Так нелепо выглядела хозяйка. Сын быстро ухватил её за плечи и, шипя ей что-то в ухо, вывел из комнаты. Она тут же услышала за спиной смех молодежи. Впрочем он быстро затих. О ней сразу забыли. Сын поставил её перед зеркалом в спальне, и молча вышел из комнаты. Она увидела свое отражение и сама улыбнулась. Все платье было в узелках-хвостиках. Болтались нитки. По бокам грубили обнаженные швы. Они топорщились, будто скалились на кого-то, защищая хозяйку. И она вдруг поняла, и приняла эту защиту этой огрызнувшейся одежки. Она встала на защиту её ненужности, её вечному спеху угодить чужим гостям, платье было своей изнанкой за неё горой - защищало от унизительного смеха друзей сына. И наоборот, согревало и нежно-ласково касалось тела лицевой стороной. Она слегка оторопела от этого нового ощущения защиты и ласки. И не поверила. Но постояв еще минуту, она поняла, что дело обстоит именно так. Так и с её изнанкой. С утра до ночи она хлопотала, бегала, все время была в каком-то движении, чтобы вывернуться наизнанку - перед мужем, который этого не замечал, перед детьми, которые принимали все её старания как должное. И выражение «вывернуться наизнанку» стало её обычным состоянием, девизом жизни. Она глянула в зеркало. А ведь изнанка выглядела очень даже отвратительно, непрезентабельно, для окружающих просто оскорбительно. Надо было переодеть платье. Но она не захотела. С лицевой стороны тело ничего не тревожило. Кожу ничего не царапало, не травмировало. Может и надо так носить. Чтобы лаской к телу. И наплевать, что видят окружающие. Она провела рукой по шероховатостям узелков. И вдруг поняла, что это не случайность, что последнее время она часто слышала замечание в свою сторону, что «у вас... у тебя... кофта наизнанку» Значит, она подсознательно уже давно надевает вещи изнаночной стороной. Чтобы избегать грубых швов. За последние годы, от страхов, людской грубости, и незвонков, она вся истончилась, кожа её стала до такой степени болезненно-незащищенной, что она сама нашла помощь носить все швами грубыми наружу. Она вспомнила, как своим новорожденным детям надевала распашонки и там все швы были не к тельцу, а снаружи. Для младенцев это было продумано. Кожа их нежна. Она улыбнулась этому открытию. И подумала. Хорошо бы еще и обувь носить наизнанку. Тогда бы не было никаких потертостей и мозолей. В комнату заглянул сын. Обнаружив, что она все еще не переоделась, недовольно хлопнул дверью. Она почему-то даже не оглянулась на эту грубость. Изнанка защитила её. Это точно. И пусть все будут недовольны. Она же оставит эту ласку лицевой стороны платья для себя. Так уютно, ничто не царапает. «И впредь буду все так носить». В этом будет может быть и вызов, но выстраданный. Она поняла, что её нужно беречь, как новорожденного. И знала, что некому этого делать. Пусть будет хотя бы платье. Оно так неожиданно вступилось за нее. Когда она вошла в комнату в прежнем виде, заранее зная, как разозлится сын и будет стесняться материнской старческой рассеянности, то слегка робела ненужного внимания к себе. Но ничего такого не произошло. Одна из девиц с рыжей веселой копной волос, ткнув пальце на платье прогремела достаточно развязно: - Изнанка - хорошая примета... К обновке. И все разом успокоились и продолжали есть домашние пирожки. И только один гость, мрачный молодой человек, процедил грозно: «Биты будете». «Буду бита? Нет! Не буду», — подумала она весело. Изнанка была на месте, и она защитила. И сейчас. Сын только пожал плечами, дескать, что взять со старого человека. А вот это уж было совсем неправдой. Она была не старым человеком, а новорожденной.