Guest
Маммо́на, также Мамона (др.-греч. μαμωνᾶς – бог богатства; богатство, лат. mammona). Считается, что это слово пришло из арамейского языка и вошло в европейские языки через греческий и латынь. Практика персонификации понятия «маммоны» в качестве злого демона связана, с одной стороны, с противопоставлением Бога и маммоны, с наличием в Евангелии указания на возможность служения маммоне, а с другой стороны – с представлением о том, что формирование и развитие греховных страстей, в том числе страсти сребролюбия, может осуществляться под влиянием демонов. Так возникает представление о том, что демоном-покровителем страсти к богатству и неправедной наживе является Маммона. В рамках православной традиции невозможность служения маммоне и Богу выражается в невозможности служить добру и злу, Богу и сатане одновременно. Таким образом, в православной христианской традиции присутствует линейное восприятие этических процессов – свершение добрых дел приводят к добру, свершение злых дел ко злу. «На сирском (арамейском) языке маммоной называется богатство. Не можете служить Богу и богатству! Пусть это слушает скупец, пусть слушает тот, кто носит имя христианина, что он не может одновременно служить богатству и Христу». Святые отцы-аскеты неоднократно подмечали, что человек, занимающийся накопительством даже под самым благовидным предлогом («надо же иметь запас на черный день»), начинает надеяться на богатство больше, чем на Промысл Божий. Сказанное, не означает, что верующий человек не может быть богатым. Библия упоминает о многих святых, которые были весьма состоятельными людьми, — например, это Авраам и Иосиф Аримафейский. Дело тут не в количестве денег и прочего имущества, а в отношении к ним. Обратимся к уже приведенному выше толкованию блаженного Иеронима Стридонского: «Он (Христос. — Ред.) не сказал о том, кто имеет богатство, а о том, кто является рабом богатства. Действительно, кто является рабом богатства, тот как раб сохраняет богатство, а кто сбросил с себя ярмо богатства, тот раздает его как господин». В ряде святоотеческих толкований мамона не сводится исключительно к богатству и накопительству. Святитель Иоанн Златоуст расширяет понятие мамоны и рассматривает его в принципе как символ земных материальных удовольствий, стремление к которым противоречит евангельскому учению: «Когда маммона велит похищать чужое, а Бог повелевает отдавать и собственное имущество; когда Бог повелевает вести жизнь целомудренную, а маммона — жить блудно; когда маммона повелевает упиваться и пресыщаться, а Бог, напротив, — обуздывать чрево; когда Бог повелевает презирать настоящие мирские блага, а маммона — прилепляться к ним; когда маммона заставляет удивляться мраморам, стенам и крышам, а Бог — все это презирать и почитать истинную мудрость: как же ты говоришь, что служение Богу и маммоне может быть соединено вместе?.. Отсюда вред несказанный, отсюда ссоры, обиды, распри, труды, слепота душевная; и, что всего несноснее, служение маммоне совершенно лишает небесных благ». Похожим образом понимал мамону и преподобный Исаия Отшельник: «Маммона — всякое делание мира сего. Истинное служение Богу — не иметь в уме ничего чуждого Бога». Иными словами, кто заботится о чем-то суетном, мимопреходящем и чуждом евангельским заповедям, тот служит мамоне. Итак, служить мамоне — значит заботиться о материальных благах больше, чем о духовной жизни, жить в погоне за удовольствиями, надеяться исключительно на богатство и деньги вместо того, чтобы довериться Богу и положиться на Его волю.
