Guest
Во всём виноваты «Битлз»! / Максим Капитановский. Аудиокнига. Максим Капитановский — музыкант в прошлом, а ныне режиссер документального кино, — написал книгу о жизни. Нашей жизни, в которой, не обладая чувством юмора, пришлось бы очень тяжело. В предисловии легендарный Андрей Макаревич пишет: «Макс — великолепный рассказчик». И это правда — некоторые эпизоды заставляют хохотать до колик. При этом книга не просто смешная, а очень даже поучительная: в ней рассказывается, как не растеряться в самых трудных жизненных ситуациях. ОГЛАВЛЕНИЕ: Всё очень непросто Школа выживания Пшикер Zagranitsa Польша Болгария Германия Здравствуйте, дорогой нетерпеливый читатель! Из жизни жаб Худшая песня Впечатление от разового посещения Росконцерта Пылесос Новый год под пальмами Ястребы Тель-Авива Сочи — темные ночи Вокально-инструментальный жанр (1978) Нанайская Крепче за шоферку держись, баран! Обознатушки-перепрятушки Разговор с гаишником Не победа, а участие «Битлз», джинсы и будущее России ... Во всём виноваты «Битлз» Как я читал сценарий (первая серия) Джинсы (вторая серия) Группы (третья серия) ВИА (четвёртая серия) Прошло семь месяцев Малый Декамерон Волшебные спички Зелень Клим (из романа «Будни волшебника») Черти О воображении Не звизди Малый Декамерон (из романа «Будни волшебника») Интеллектуальная помощь по всем вопросам Петля для покупателя Морда ящиком, или рукопись, найденная в Сарагосе Послесловие Макса Капитановского мы узнали в 1972 году, когда вдруг из великолепного, гремящего на всю Москву «Второго дыхания» он переместился вместе со своими барабанами в юную, зеленую и неумелую ещё «Машину». Дела у нас пошли в гору, однако счастье было недолгим: не проиграв и года, загудел Максим в Советскую армию, да ещё прямо на горячую советско-китайскую границу. Мы надолго расстались. Вернувшись со службы, Максим не сразу догнал «Машину», а сначала прошёл сквозь строй советских ВИА «Добры молодцы», «Лейся, песня!» и иже с ними. А спустя годы всё же вернулся к нам — правда, уже в качестве звукорежиссёра. У Макса масса разнообразных достоинств. Одно из них — он великолепный рассказчик. Согласитесь, редко бывает, когда в компании просят: «Макс, расскажи про то-то и то-то», — отлично зная саму историю, но не в силах побороть искушение послушать её ещё раз. Я понимаю, конечно, что рассказ рассказанный и рассказ, изложенный на бумаге, — совершенно разные вещи. Но мне кажется, что Максовы истории могут свободно жить и в той, и в другой ипостаси. Не надо ждать от этой книги протокольного изложения событий. И если автор то и дело приподнимается над тусклым уровнем бытовой действительности — он имеет право на этот полёт. Сильная всё-таки вещь — литература. Андрей Макаревич. ...Закрываю глаза и вижу, как Вы над книгой склонились. Или наоборот: лежите на диване, а книжку над собой держите. Вижу, как Вы фотографии разглядываете. Фотки-то, ещё не читая, все просмотрели, а потом возвращались неоднократно — а ну-ка сейчас на козла посмотрим, на котором этот Максим ездил. Или на телохранителя маккартниевского. Это ж всегда так интересно! Из буковок и слов складываются образы определённые, а потом посмотришь на фото — не то! Или как раз именно то! Я-то, к сожалению, всё это сам писал и лишён разночтений. А Вы и обсудить с кем-нибудь можете и расфантазироваться всяко-разно. Завидую. Но и мне польза — ещё одного виртуального друга приобрёл. Я иногда сам себя читаю. Пытаюсь представить себя Вами. Будто Вы в уме вопросы автору задаёте, а он тут же в книге отвечает — и ничего, получается. Ещё меня частенько в лирику заносит. Чувства переполняют, поэтому и пишу так, словно с близким человеком разговариваю. Но… Вам судить. Спасибо, что прочитали. 1989 год. Уже четыре дня мы находились в Германии на гастролях. Болтаясь с утра по центру Дрездена, я так устал, что, увидев несколько столиков, выставленных из кафе прямо на полустёртый площадной булыжник, срочно «приземлился» на ближайший свободный стул. До концерта было ещё часов пять, я заказал кофе и стал озираться. Начало июня, погода шикарная, город цветёт — короче, жалко было только, что это не Париж, а гэдээрошный Дрезден. На столике рядом с пепельницей лежал аккуратный блокнот с ручкой в петельке. На блокноте изображён какой-то герб и надпись «Schriftsteller». Так же называлось и всё заведение — «Писатель». Народу было довольно много, но контингент странноват: в основном мужчины примерно моих лет (30 ). И почти все они сидели пили кофе, курили и что-то писали. Кажется, я сообразил: это было кафе писателей. То есть не просто заведение, где собираются литераторы, а место, где эти литераторы конкретно пишут. На меня уже косо посматривали. Схватил блокнот, отстегнул ручку, которая тут же вывела на первой странице: «Пожалуй, человеку, который никогда…» Пожалуй, человеку, который никогда не бывал на гастролях, невозможно понять, что это такое. Представьте себе, что половину времени вы проводите вне дома, то есть должны как-то питаться...
