Guest
** Её боялись в университете… Бледнел пред нею не один поток! Но разбиралась так в своём предмете, Что лучше преподать никто не мог. Она не просто формулы давала, Суть химии умела «разжевать»! Но, если для ответа вызывала, И не ответил - всё, несдобровать!!! Нет-нет, не унижала, не кричала, Но вот придёт экзамен - жди беды… И где «Мария Юрьевна» звучало, Там страх «косил» студенчества ряды! Учиться у нее - мечта и мука! Ведь не давала спуску никому! Она любила всей душой науку, И отдалась призванию своему! И вышло так, что сын родился поздно, Рос умненьким, учился хорошо! Всегда был рассудительным, серьёзным, Но в химики, (хоть тресни!) не пошёл! Уж как она кричала, как ругалась! Сын аттестат в «военное» отнёс… И поступил легко. Как оказалось, Мечтал стоять за Родину всерьёз. Казалось бы, ну всё, махни руками: Максим свой выбор сделал! Но тогда Как будто бы нашла коса на камень - Рассорились на долгие года. Она, конечно, издали «следила»: Живёт в казарме, сессии сдаёт. Но не писала и не подходила! Решила: «Он не прав! Пусть сам придёт». А сын - в неё упёртый. В полной мере Решенье принял и не отступал. Погоны офицерские примерил. По службе в глушь какую-то попал. Женился. А точнее - расписался, В известность не поставив даже мать... И дальше по стране с женой мотался.. А мог бы в ВУЗе сам преподавать! Три года он – отец! Родили дочку. Но внучку не показывали ей! А потому – не бабушка и точка! Зато профессор! Это ведь важней! Конечно, если честно, сын два раза К ней как-то через время заглянул... Ну а она назло язвила сразу! Как будто за язык сам чёрт тянул! И вот с утра на кафедру явился! Ей показалось, что хотел обнять! Ну, надо же! Пришёл – не запылился! А ей сейчас экзамен принимать! Начищенная обувь, при погонах! Как будто снова тыкал в выбор свой! И в ней опять взыграл проклятый гонор: «Что, наконец-то, просишься домой? С женой или на службе всё не сладко, Что, хвост поджав, ко мне пришёл с утра!» Сын отшатнулся: «Мам, зачем так гадко? Я просто так зашёл. Прости. Пора».. Он прочь ушёл, покой её нарушив. И первый раз она такой была, Что всем студентам вымотала душу Не по предмету даже, а со зла! Чижову Юрке – умнице большому – Недрогнувшей рукой влепила «два»! Потом себя корила за Чижова, Признав уже поздней, что не права. Затем решила, будет пересдача - Она ему сама поставит «пять». Но отчего-то вышло всё иначе. И Юрка «академ» решился взять. Сглупил, конечно. Что он, в самом деле? Подумаешь, получен низший балл… Но совесть грызла… А потом в апреле Мир рухнул вмиг: сын без вести пропал. Ей позвонила в первый раз невестка… Звучала глухо, как из-под земли: «Максим на фронте был. А там - поездка. И взрыв. Но тело утром не нашли. Его считают без вести пропавшим. Я тоже верю в то, что он живой!!! Он много говорил о доме Вашем, Считал Вас мудрой, сильной, волевой. Он приходил к Вам, чтобы помириться, Когда узнал, что им пришёл приказ. Простите, Вашей внучке вновь не спится. Вы только верьте. Он один у нас.» Потом гудки. И в жутком полумраке Она в такой нещадной тишине Шептала, как ребёнок: «Враки… враки… Не мог он так… все это лишь во сне» Сползла по стенке, потерявшись словно. И в зеркало уставилась в упор…. Себе самой напомнила дословно Последний их дурацкий разговор… В чем ценность жизни? Степень? Профессура? Собой гордилась… злилась на него… Какая дура! Дура… дура… дура… Важней любви нет в жизни ничего…. Завыла в голос… нарыдавшись рвано, Уснула там же – прямо на полу. Сын снился ей живым. На теле – раны. Но всё же жив, и не спешил во мглу. С утра Мария Юрьевна вставала Так тяжело, как прежде никогда. Но больше не тряслась, не завывала, Была напротив – собрана, тверда. Теперь её одно держало дело. Она была готова всё отдать! И с кафедры уволиться хотела, Но ей решили просто отпуск дать. Нашла невестку с внучкой очень скоро. Обнявшись, наревелись в три ручья. И там сама примкнула к волонтёрам, Своей беды особо не тая. Она хотела сразу санитаркой - Мед.подготовка с юности была! Но возраст… И совсем туда, где жарко, Как доброволец просто не прошла. А волонтёром в госпитале можно - Пусть и совсем не на передовой. Но точно ближе … И не так тревожно, Когда сама в заботах с головой. Менялись лица: мальчики, мужчины… Ранения, потери, горечь слёз. А по ночам вернуть молила сына… Просила небо, чтобы обошлось… Легко про «имя-отчество» забыла- Тут не студенты. Воины вокруг. «Тёть Маша», «Маша» - так ей проще было. И всё ждала, не опуская рук. Да, волонтёрить – далеко не сказка. Но Маша как-то сразу прижилась. Сменить бельё, порою, и - повязку… Помыть, убрать - сама за всё бралась. А как-то ночью привезли солдата. Лицо в порезах. Шов на полспины. Лицо… она ведь видела когда-то! И захлебнулась болью от вины. Ведь на больничной койке, тихий, бледный Лежал Чижов, ушедший в «академ». Та двойка не прошла ему бесследно. Она – источник Юркиных проблем…. Она за ним приглядывала рьяно… Но, на глаза попасть ему боясь, Сама не обрабатывала раны, С виною и смущением борясь. Страх встретить взгляд был тошнотв
