Guest
С конца 1770-х годов ходили упорные слухи о тайном венчании императрицы Екатерины II и Светлейшего князя Григория Александровича Потемкина. Впервые этим вопросом всерьёз заинтересовался историк П.И. Бертенев. Он черпал сведения у детей и внуков представителей екатерининского поколения. Основываясь на полученных данных, Бертенев предположил, что венчание имело место либо осенью 1774 года, когда миновала опасность пугачевщины, либо в первой половине января 1775 года, перед отъездом двора из Петербурга в Москву. В своих заметках Бертенев приводил собственный давнишний разговор с графом Д.Н. Блудовым: «В один из вечеров [осенью 1863 г.], когда я уже начинал утомляться слушанием, вдруг старик-граф как бы мимоходом сказал, что Екатерина II была замужем за Потемкиным. Я изумился, точно как читающий диккенсова Копперфильда изумляется, узнав в конце книги, что у тетушки Бетси был муж. Признаюсь, мне подумалось, уж не стал ли бредить престарелый Председатель Государственного Совета (это был последний год его жизни). Однако я, разумеется, начал допытываться, откуда он про это знает, и граф сообщил мне, что князь М.С. Воронцов, приезжавший в Петербург по кончине своей тещи, племянницы Потемкина графини А.В. Браницкой (умерла в 1839 г.), сказывал ему, что она сообщила ему эту тайну и передала даже самую запись об этом браке». В 1869 году, посетив в Одессе внука графини А.В. Браницкой, князя С.М. Воронцова, Бертенев получил новые доказательства: «На первых же порах знакомства, князь сообщил мне, что у матушки его, тогда ещё здравствовавшей княгини Елизаветы Ксаверьевны, хранится список записи о браке императрицы Екатерины II с её дедом-дядею Светлейшим князем Потемкиным. Позднее, в другую одесскую мою поездку, граф Александр Григорьевич Строганов сказывал мне, что эта запись хранилась в особой шкатулке, которую княгиня Воронцова поручила ему бросить в море, когда он ездил из Одессы в Крым». Продолжая поиск, штрудируя бумаги, Бертенев нашел в «Записках» князя Ф.Н. Голицына следующие свидетельство: «Один из моих знакомых, бывший при Павле I в делах и в большой доверенности, уверял меня, что императрица Екатерина вследствие упорственного желания князя Потемкина и ея к нему страстной привязанности, с ним венчалась у Самсония, что на Выборгской стороне. Она изволила туда приехать поздно вечером, где уже духовник ея был в готовности, сопровождаемая одною Мариею Савишною Перекусихиной. Венцы держали граф Самойлов и Евграф Александрович Чертков». В своих заметках Бертенев писал: «Брачная запись, полученная М.С. Перекусихиной, должна, если не истреблена, храниться у Светлейшего князя П. Д. Волконского, и ее также следует искать у Чертковых (бездетному Евграфу Александровичу наследовал его брат)». Продолжая разбираться в тайне императрицы, Бертенев поговорил с её внуком, графом Бобринским: «Родной, по матери своей, внук графа Самойлова граф Александр Алексеевич Бобринский знал, по преданию, и передал мне, что когда совершалось таинство брака, Апостол читан был графом Самойловым, который при словах „Жена да боится мужа своего“ поглядел в сторону венчавшейся, и она кивнула ему головою, и что брачную запись граф Самойлов приказал положить себе в гроб». Бертенову удалось найти ещё одно свидетельство: «Граф Орлов-Давыдов В. П. (человек воздержанный и на язык) передавал мне, что однажды он пришел к престарелому графу Самойлову в то время, как он разбирал свои драгоценности. „А вот пряжка, — сказал он ему, — подаренная мне Государынею на память брака с покойным дядюшкою“». Подводя итог своей работы, Бертенев был уверен, что самым веским доказательством наличия тайного брака между Екатериной II и князем Потемкиным была их переписка. По меньшей мере в 28 письмах императрица называет Потемкина «мужем» и «супругом» (30 раз), а себя именует «женой» (4 раза). Чаще всего она обращается к нему со словами «муж дорогой», но встречаются и такие сочетания, как «муж любезный», «муж милый», «нежный муж», «бесценный муж», «муж родной», «собственный мой муж». В первый раз Екатерина называется Потемкина «мужем» в письме от 7 апреля 1774 года. А спустя два года (февраль-март 1776 года), в период кризиса их отношений императрица пишет князю письмо, напоминая об их «святейших узах»: «Владыко и Cher Epoux!¹ Я зачну ответ с той строки, которая более меня трогает: хто велит плакать? Для чего более дать волю воображению живому, нежели доказательствам, глаголющим в пользу твоей жены? Два года назад была ли она к тебе привязана Святейшими узами? Голубчик, изволишь суп[с]онировать² невозможное, на меня шляся. Переменяла ли я глас, можешь ли быть нелюбим? Верь моим словам, люблю тебя и привязана к тебе всеми узами. Теперь сам личи: два года назад были ли мои слова и действия в твоей пользы сильнее, нежели теперь?». Доподлинно неизвестно, было ли таинство венчания между этими двумя людьми. Если и было, то не помогло им сохранить отношения. В ноябре 1776 года сердце императрицы занял Пётр Васильевич Завадовский.
