Guest
Глухота Потолок в сарайчике, где жила баба Настя, прохудился, и холодные осенние дожди капали то в поставленный старушкой таз, то на земляной пол. Баба Настя грустно вздохнула. Осень выдалась холодная и очень дождливая. Но женщина не унывала, она старательно куталась в старый пуховый платок, но всё равно изрядно зябла. «Лишь бы Библия не намокла», – тревожилась баба Настя и бережно укрывала Книгу своим вторым пуховым платком. Больше у неё ничего не было. Ещё – старенькая шубейка да резиновые сапоги. На валенки у неё никогда не хватало денег: всю жизнь она работала в колхозе «за палочки», оттого и пенсия – мизерная. Баба Настя очень переживала, что нет у неё гостинцев для внука Ванюши. Ванюша был для неё самым дорогим человеком на свете. Бывало, летом прибежит в бабушкин сарайчик и с радостью показывает ей своих «домашних» питомцев в спичечном коробке – светлячков. Баба Настя всегда охала и ахала разделяя детские радости. И мальчик к ней очень тянулся, потому что дома никто не поощрял его странное увлечение насекомыми. В конце каждого лета они с бабушкой устраивали торжественное выпускание светлячков на волю. Баба Настя всегда говорила, что надо жалеть любую Божью тварь. И светлячки весело разлетались из коробок, переливаясь зеленовато-голубыми огоньками в ночи. Прибежал Ванюша и на этот раз. Он нарвал осенних цветов из маминого палисадника, чтобы порадовать бабу Настю. – Бабушка, смотри, какие красивые! – воскликнул очень громко малыш, чтобы баба Настя его расслышала при своей глухоте. Мальчик близко-близко поднёс бабушке георгины, так как знал, что в последнее время бабушка стремительно начала слепнуть. Но добрые порывы мальчика бабушка очень хорошо почувствовала, потому что сердце у неё было вовсе не слепое и глухое, а очень чуткое. Слёзы потекли по морщинистому лицу старушки. – Бабушка, а почему ты плачешь? – оторопел Ваня, потому что он никак не ожидал такой реакции на его светлый подарок. – От счастья, Ванюша, от счастья, – баба Настя смахнула рукой непослушные слёзы. – Бабушка, а почему ты с нами в доме не живёшь, ведь у нас в доме тепло и с крыши вода не капает? – любопытствовал малыш. – Нельзя мне, Ваня, с вами жить, – грустно сказала Анастасия Романовна. – А почему? – не унимался мальчик. – Ты был ещё совсем маленький. Мама твоя пошла на работу, а меня за няньку оставила. Ты заснул, а я гладить удумала, да забыла утюг выключить. У нас раньше никогда таких утюгов не было: грели утюги от печи или углями. Вот и полыхнул пожар. Я в это время пошла нашу Бурёнку доить. Много добра погибло, и ты еле выжил. Твоя мама права: не место мне в вашем доме. Сама я, старая, виновата во всём. И сарайчик такой убогой, как мне, за счастье, – сказала она спокойным голосом без осуждения и грустно вздохнула. – Бабушка, не говори так… – малыш обнял бабу Настю и стал зачарованно слушать стук любящего женского сердца. «Пора!» – подумала пожилая женщина. Дрожащими от старости и от волнения руками она вынула из пухового платка Книгу и протянула её Ванюше: – Внучек, это – тебе! Глаза Ванюши заблестели от радости: – Баба Настя, неужели ты мне даришь свою Библию? – Тебе, тебе, Ванюша! Сама я уже глуха и слепа, а ещё чуток времени пройдёт, и вовсе чурбаном стану. Да я Библию и так наизусть знаю – она в моём сердце. Пришла пора и тебе Книгу изучать. Ваня осторожно, с благоговением принял подарок и прижал его к своему сердечку, между тем бабушка продолжала: – Ванюша, это не простая Библия, а родовая. Напечатана она была ещё в начале XIX века и передавалась из поколения в поколение. Все твои предки были или священниками, или монахами. И мой отец был священником, много пострадал из-за веры, пережил соловецкую ссылку. Когда я была такой же маленькой, как ты… – Разве ты была маленькой?! – перебил бабушку с нескрываемым удивлением внук. Бабушка засмеялась: – Была, была, Ваня… Ох, нелегко быть дочерью репрессированного отца! – старушка резко загрустила. – Бабушка, не грусти, – Ваня ласково прижался щекой к бабе Насте. – Я тоже продолжу наше родовое дело. Вот увидишь, я изучу твою Библию и обязательно стану священником, чтобы молиться за тебя, маму и папу. Глаза женщины заблестели слезами радости: – Слава Тебе, Господи! Дожила я до нового молитвенника! – баба Настя с трудом поднялась с кровати и трижды перекрестилась перед иконой, что висела в углу сарайчика… Наступила зима, лютая, снежная. Дверь в сарайчик бабы Насти часто заваливало снегом. Сил выйти за дровами у неё не было. Да она и не хотела слышать крики невестки, что она, Анастасия Романовна, их разоряет: слишком много тратит на себя дров. Вернее, она бы и не смогла услышать эти рьяные попрёки, и баба Настя благодарила Господа, что Он так разумно лишил её слуха. «Слава Богу за всё! Лишь бы они меня простили», – думала пожилая женщина.
