Guest
Письмо графа Храповицкого потомкам Я полковник Лейб-Гвардии Гусарского Его Величества полка Владимир Храповицкий. Родился в 1858 году, июля 23 дня. По окончании курса в Императорском лицее поступил на службу рядовым на правах вольноопределяющегося. Четыре года спустя был произведен в поручики и вскоре получил четырехмесячный отпуск для раздела имений... Теперь, когда я вновь ступаю по этой земле, владельцем которой когда-то стал, для меня нет больше настоящего, прошлого, будующего. Я знаю не больше и не меньше вас. Я знаю другое - то, о чем вы даже не догадываетесь, а только предчувствуете, томясь в страхе и нетерпении. Впрочем... Сельцо Муромцево, значаещееся в приписных книгах 17 века за братьями Хоненевыми, издресле принадлежало этому роду. Они владели этой землей и устраивали ее. Афанасий Хоненев на свои средства поставил Богородице-Рождественскую церковь в Ликинском уезде. Марфа Хоненева в 1761 году приложила в церкви на погосте Николы Чудотворца Нового месячную минею. Этот погост и церковь особенно памятны для меня. Здесь покоится прах предков моих. Здесь заказывал я ежегодную панихиду на усыпальнице господ Храповицких. Мой дед Иван Храповицкий, тайный советник и кавалер, был женат на Екатерине Александровне Хоненевой. В 1811 году в Москве, в доме Карабина родился мой отец Семен. Его крестил в Троицкой церкви на Арбате протоиерей отец Герасим, а восприемником стал брат бабки, коллежский асессор Николай Александрович Хоненев. Бабушка преставилась в 1855 году, февраля 27-го дня на 62-м году жизни и два года спустя дед возобновил напрестольное Евангелие, еще в восемнадцатом веке сделанное стараниями контр-адмиральши вдовы Анны Жидовиновой. На нижних полях первых страниц книги до сих пор сохранилась надпись, сделанная дедовской рукой. После смерти отца ко мне отошло земель 21 тысяча десятин только в Судогодском уезде. И стал я, как Евгений Онегин, “заводов, вод, лесов, земель - хозяин полный...“ Быть, однако же, порядка врагом и расточителем мне не хотелось. Имение могло и должно было приносить солидный доход. прежде всего - лес. Вот что писал мне в одном из писем немец Карл Тюрмер, впоследствии служивший у меня в качестве главного лесничего: “Хочу выразить Вам свою глубокую благодарность в том, что вы дали мне случай видеть такой прекрасный алмаз - Ваш лес...“ По оценкам Карла Францевича, леса мои уже в девяностые годы стоили 3 миллиона рублей, а каждая десятина приносила до двенадцати рублей чистого дохода. Нельзя сказать, что лесничий и его помощник, и зять одновременно, Пауль Герле, были легкими и покладситыми людьми. (Чего, впрочем не скажешь и обо мне.) Оба требовали полного доверия, но и платили за это совершенной преданностью, не столько господину владельцу, сколько его лесу. Герле писал: “...здесь лесничему открыто широчайшее поприще для деятельности, на котором он может, вложив свою душу, энергию и знания, действительно принести большую пользу лесу и вместе с ним, конечно, и владельцу, и местному населению. Словом, лесное хозяйство расширялось с каждым годом, и уже в 1895 году мною было учереждено акционерное общество «Лесные склады Храповицкого» - лесопильные, смолокуренные, скипидарные, кирпичные заводы, - производившие на продажу немало всякого добра, но прежде всего древесину - тысячи и тысячи кубических саженей. Для вывоза леса была построена собственная железнодорожная ветка, соединившая уездную Судогду со станцией “Озеро“ Муромской железной дороги. Здание станции со свойственным ему размахом проектировал архитектор Петр Самойлович Бойцов.Не без скандалов я умерял его аппетиты, и станция вопреки проекта была построена в один шатер. Дорогу обслуживали пятидесятисильные паровозы системы “Краус“ мюнхенского завода Отто Шпенемана и дрезины американской компании Калимазу. 200 тысяч рублей чистой прибыли ежегодно шли на увеличение капитала, на устройство и расширение усадьбы. В имении, доставшемся мне по наследству, стоял деревянный господский дом. Однако уже в июне 1884 года был заложен новый, каменный, строительством которого занимался московский подрядчик Веденеев. Плотницкая артель Андрея Платонова срубила флигель для приезжающих, казармы для рабочих, оранжереи, грунтовый сарай, контору, - и еще десятки построек, необходимых растущему хозяйству. Отдельные дома были построены для помощника управляющего и самого управляющего - господина Воронова. Право, не знаю, возможны ли были без трудолюбия, честности и высокой порядочности этого человека те удивительные перемены, которые за двадцать лет превратили Муромцево из заурядного помещичьего гнезда в процветающее и роскошное имение, получившее прозвание “Царское“. Александр Львович скончался в 1908 году в Петербурге, но прах его покоится на родной земле, на Ново-Никольском погосте. Конный двор Имение постоянно росло и расширялось. Когда было закончено строительство нового барского дома, появились возможности и средства для сооружения новых конюшен и скотного двора, что и было сделано не без известных претензий.
