Guest
Писатель и историк Москвы Александр Васькин (www.александр-васькин.рф) рассказывает о ресторане “Прага“: “В 1920-е годы не раз видели в «Праге» Сергея Есенина и частенько с пустыми карманами: «При мне однажды в “Праге“ у Есенина не хватило пятидесяти рублей на уплату по счету. И сейчас же из-за соседнего столика поднялся совершенно незнакомый нам гражданин и вручил эту сумму Есенину. Стоило ему при каких-нибудь затруднительных обстоятельствах назвать себя: “Я - Есенин“, как сейчас же кем-нибудь из публики оказывалась ему необходимая помощь», - рассказывал журналист Лев Повицкий, которого поэт именовал «старинным другом». Не очень приятным вышел обед в «Праге» для Михаила Булгакова. «Как-то мы с Михаилом Афанасьевичем, - рассказывала Екатерина Шереметьева, - долго бродили по Москве, подошли к Арбатской площади, и он предложил пообедать в ресторане «Прага» на углу Арбата и Поварской (улицы Воровского). К концу обеда мы поспорили о заметке в газете, смысл которой поняли по-разному. Чтобы разрешить спор, Михаил Афанасьевич пошел купить газету в киоске внизу. Официант, видимо, встревоженный исчезновением моего спутника, топтался вблизи нашего столика. Я попросила его получить за обед и заплатила. Я ожидала, что Михаил Афанасьевич обидится, но не так... Он показался в дверях, я пошла ему навстречу, официант уже собирал посуду на столе. Булгаков понял, что за обед заплачено. Лицо его мгновенно осунулось, во взгляде было возмущение и отстраняющий холод. Он спросил только: — Зачем? Я совершенно растерялась, не помню, что говорила, не знала, как исправить, загладить свою бестактность, Булгаков не сразу простил мне ее». Случай этот относится к самому началу 1930-х годов. В романе «Мастер и Маргарита» упоминается «ресторан на Арбате» - это, несомненно, «Прага». А поэт Павел Николаевич Васильев в 1934 году однажды пришел в «Прагу» покушать на веранде ресторана. Вероятно, что не обошлось без возлияний, ибо заказанную яичницу он не съел, а даже не попробовав вывалил из сковородки на голову своего коллеги и однофамильца Сергея Александровича Васильева, которого, мягко говоря, недолюбливал. Как свидетельствовали очевидцы, яичница была немаленькая – на нее ушел десяток желтков. Но для однофамильца, которого Павел Васильев не раз просил, чтобы тот взял псевдоним, ничего не жалко. При этом Павел Васильев изрек: «Не позорь фамилию Васильевых!». Дальше все развивалось по сценарию: «Сергей скатертью обтирает лицо и голову, соображает, в чем дело, и набрасывается, как тигр, на Павла. Начинается драка. Столики летят в разные стороны, бьется посуда, посетители убегают к дверям, появляется милиция», - так вспоминала вдова Павла Васильева. Почему вдова? Так его же расстреляли в 1937 году. И «проблема» решилась сама собой: Васильев остался только один. А конфликт в «Праге» закончился в отделении милиции. В том же 1937 году казнили и Николая Зарудина – поэта, прозаика, лидера литературной группы «Перевал». Зарудин посвятил Арбату двадцатых готов интереснейший очерк - «Старина Арбат», в котором нашлось место и бывшему ресторану: ««Прага» тогда переживала расцвет. Электрическое имя «Праги» горело над полночною площадью, тогда еще с садиком, с памятным диском желто-лунных часов. Душно было на Арбатской площади — булыжной, запруженной вечно трамваями, похожей скорее на тесный домовый двор. Две церкви стояли на ней — Бориса и Глеба и еще одна, где нынче вырастает станция метро. Но с площади — в скуке бездарных низких домов — сквозила уходящая бульварным спуском, городская смутная даль: вниз по Гоголевскому бульвару, еще черно-лесному, но уже в мириадах ярко-зеленых точек — туда стекал поток деревьев,— в туман беспорядочно нагроможденных цветных крыш. Теперь изменилась и самая даль. Изменилась и «Прага». Но в двадцать пятом ею по праву открывался шумный торговый Арбат». Подписывайтесь на Александра Васькина в социальных сетях: в Телеграмме () и Вконтакте (), а также на YouTube: “Александр Васькин“ (
