Guest
Пантеон | Байрон. Нет времени тому названья / Руслан Богатырев, 2019. / Арт-журнал “Пантеон“, 2023. / Дж. Байрон в переводах Серебряного века и латиноамериканских ритмах. / муз. Александр Суханов, сл. Дж. Байрон (пер. Вс. Рождественский) / аранж. Сергей Каминский / исп. Руслан Богатырев / кармен-фильм: на основе кадров фильма “Зелёная карета“ реж. Яна Фрида (Ленфильм, 1967), съёмки в Павловске и Петербурге (Ленинграде). / в гл. ролях: Игорь Озеров и Наталья Тенякова. — В фильме рассказывается о трагической судьбе актрисы Императорского Александринского театра середины XIX века Варвары Николаевны Асенковой (1817-1841). Виссарион Белинский: “Она играет столь же восхитительно, сколько и усладительно… каждый её жест, каждое слово возбуждает громкие и восторженные рукоплескания… Я был вполне восхищён и очарован“. На её памятнике работы скульптора И.П.Виталли в Русском Пантеоне (Некрополь мастеров искусств в Александро-Невской Лавре в Петербурге) выгравированы строки: Всё было в ней: душа, талант и красота. И скрылось всё от нас, как светлая мечта. Она была младше Лермонтова. А ушла в один с ним год... — НЕТ ВРЕМЕНИ ТОМУ НАЗВАНЬЯ Нет времени тому названья, Его вовек не позабыть, Когда все чувства, все желанья Для нас слились в одно — любить! Когда уста твои впервые Слова любви произнесли, Моей души терзанья злые К тебе, я знаю, не дошли. — О как мне тяжко, грустно было, Когда любовь ушла твоя, Когда беспечно ты забыла О том, что вечно помню я! Одно осталось утешенье: Мне довелось из уст твоих Услышать слово сожаленья О днях, для сердца дорогих. — О да, и добрая и злая, Хоть вновь любить не можешь ты,— Теперь я всё тебе прощаю За ту минуту доброты. И вновь я счастлив, как бывало: Душа не хочет помнить зла, Какой бы ты теперь ни стала, Ты лишь моей в те дни была! —— George Gordon Byron There was a time, I need not name, Since it will ne’er forgotten be, When all our feelings were the same As still my soul hath been to thee. And from that hour when first thy tongue Confess’d a love which equall’d mine, Though many a grief my heart hath wrung, Unknown, and thus unfelt, by thine, None, none hath sunk so deep as this — To think how all that love hath flown; Transient as every faithless kiss, But transient in thy breast alone. And yet my heart some solace knew, When late I heard thy lips declare, In accents once imagined true, Remembrance of the days that were. Yes! my adored, yet most unkind! Though thou wilt never love again, To me ’tis doubly sweet to find Remembrance of that love remain. Yes! ’tis a glorious thought to me, Nor longer shall my soul repine, Whate’er thou art or e’er shalt be, Thou hast been dearly, solely mine. (June 10, 1808) —— == ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ «Был ещё Всеволод Рождественский, хорошенький, большеглазый мальчик. Он посвятил впоследствии много задушевных стихов Царскому Селу. Для всех, кто знает Город Муз, царскосельские стихи Всеволода Рождественского — источник светлой радости», — писал в статье о поэтах Николаевской гимназии её выпускник — классик поэзии русского зарубежья Дмитрий Кленовский. Другой выпускник той же гимназии, один из лучших русских поэтов Николай Гумилёв говорил: «У Всеволода Рождественского есть тот беспредметный и напряжённый лиризм, который владел нашими поэтами лет десять тому назад. Меня он пленяет едва ли только по воспоминаниям. Есть магия в этом набегании строк одна на другую, набегании, не дающем задерживаться ни на одном образе и оставляющем не память о стихотворении, а лишь вкус его».
