Guest
В городе, имя чье даже не вспомнится, В час, когда солнцем все окна распахнуты, В парке, цветущем сиренью и свежестью, Двое устроили партию в шахматы. Старец, похожий насквозь на волшебника, Белобородый, седой и пронзительный, Должен был первым начать эту партию, Но, улыбнувшись, шепнул снисходительно: - В этот раз первой пусть двинется черная. Ты ведь так любишь играть не по правилам. Я уступаю! Противник прищурился: - Дань уважения бывшему ангелу? «Ангел», мужчина, красивый до вымысла, Острый, холодный и полный величия, Глянув на доску, внезапно оскалился: - Что ж... Если так, то начну с Безразличия. * * * * Черная пешка сама передвинулась, Точно невидимой лентой ведомая. И на шоссе, в километре от города Вдруг оказалась собака бездомная. Скрипнули шины, и выбор водителя Стал таковым: либо зверя бродячего, Либо машину, совсем еще новую, Только с салона, с печатью «оплачено». Выбор был сделан. Машины по-прежнему Мчались вперед, на подбор близорукие. А на обочине зверь окровавленный Тихо скулил, свою лапу баюкая. * * * * Старец молчал, сохраняя спокойствие, Но и вокруг всё притихло задумчиво. Пение птиц испарилось над городом, Листья застыли в гнетущем беззвучии. «Ангел» с насмешкой следил за противником: - Знаешь, мне даже не нужно подначивать... Ты ведь их слышишь до боли отчетливо. Вот, например: «ну, она же бродячая!» Или вот это: «возиться нет времени!» «Я тут причем? А потом мне оплачивать?» «Жалко обивку, пусть кто-нибудь следующий!» «День у собачки не слишком удачливый...» Знаешь, отец, эти мысли правдивее, Нежели в храме, пропитанном ладаном. Люди во всем обвиняют Лукавого, А на шоссе где искать виноватого? * * * * Белая пешка по-прежнему медлила, Точно считала секунды молчания. Старец вздохнул и с улыбкой усталою Тихо ответил: Мой ход – сострадание! А на шоссе, в километре от города, Старенький Опель свернул на обочину, И паренек, испещренный веснушками, В страхе подумал: «Влетит же от отчима! Вместо того, чтобы ехать по вызову, Я тут с собакой нашел приключения. Вот же бедняга!» - Дотерпишь до клиники? Там подлатают. Дождись уж лечения. * * * * Старец с улыбкой смотрел на противника, Теплой, как солнце, и все еще любящей: - Сын мой, пока на земле есть сочувствие, Ты так и будешь проигрывать в будущем. «Ангел» в ответ прикурил и, нахмурившись, Вдруг произнес с нескрываемой горечью: - Знаешь, твой ход все длиннее по времени, Мне же не нужно с утра и до полночи. Люди лишь в церкви до неба невинные, Светлость их мыслей? Там даже не поровну. Старец кивнул: - Только люди меняются! - Верно, отец. Но не в лучшую сторону.
