Guest
Эсхатоло́гия (от греч. ἔσχατος – последний, конечный и …логия), в религиозных системах учение о конечных судьбах человеческой личности и всего сущего в «вечности», т. е. за пределами истории, биографии, вообще «этого» мира. Следует различать индивидуальную эсхатологию – учение о посмертных судьбах единичной человеческой души, и универсальную эсхатологию – учение о цели и назначении космической и человеческой истории, об исчерпании ими своего смысла, об их конце и о том, что за этим концом последует. Индивидуальная эсхатология обычно соотнесена с универсальной, но степень и модальность этого соотнесения в различных системах весьма различны; разнообразна и степень внимания к эсхатологической проблематике в целом, то оттесняемой на периферию и резервируемой для закрытых мистериальных сообществ как предмет наставления «посвящённых», как в классическом греческом язычестве, то выходящей в самый центр предлагаемого всем вероучения, как в христианстве. Представление о том, что «душа» или «дух» человека имеют какое-то бытие после смерти, то ли проходя одну инкарнацию за другой, то ли влача ущербное даже в сравнении с этой жизнью призрачное существование в каком-то локусе вроде греческого Аида или еврейского шеола, распространено у самых разных народов, в самых разных цивилизациях и социокультурных контекстах, вплоть до парамифологии современности (спиритизм, рассказы о привидениях и т. п.). Но подобного рода мотивы сами по себе ещё не составляют достаточного признака индивидуальной эсхатологии. В мифологических, религиозных и мистических учениях, ориентированных на циклическую парадигму мировых процессов (от задающих тон мифу ритуалов сельскохозяйственного цикла до вполне сознательно артикулированных брахманистских и пифагорейско-стоических доктрин мирового года и вечного возвращения), об эсхатологии можно говорить лишь в несобственном смысле, ибо сама идея вечного круговорота исключает что-либо окончательное; у мироздания нет ни осмысливающей цели, ни абсолютного конца, и всемирные катастрофы, ритмически уничтожающие космос (учение Гераклита о периодическом вселенском пожаре, «мерою возгорающемся и мерою угасающем», и т. п.), лишь расчищают место для последующего. Поскольку центральная формула архаической мысли в её греческой философской артикуляции гласит «единое и всё», то ритм бытия интерпретируется как смена «выдоха», т. е. перехода «единого» во «всё» как своё инобытие, – «вдохом», т. е. возвращением «всего» в самобытие Единого (ср. индийские доктрины о возникновении мира из самосущего атмана и катастрофическом возвращении мира к своему первоначалу и т. п.). Речь идёт не о необратимом исполнении мирового смысла, а лишь о смене циклов. Индивидуальная эсхатология также легко растворяется в вечном круговороте: для разных типов языческой мысли характерны представления о могиле как материнском лоне Земли, подлинной матери всех детей, в силу чего смерть и погребение предстают тождественными зачатию и возвращающими покойника обратно в земную жизнь; погребальные обряды охотно воспринимают в себя сексуальную символику. На первобытных стадиях культуры была распространена вера в то, что умерший возвращается на землю в теле новорождённого из своего рода (например, внука); затем эта вера оформляется в религиозно-философские доктрины о переселении душ (в буддизме, у орфиков, в пифагореизме, каббалистике и т. п.). Эти древние мотивы переосмысляются в учении А. Шопенгауэра о неразрушимой волевой сердцевине нашего «я», после каждой смерти продуцирующей новую жизнь, в мифологеме вечного возвращения у Ф. Ницше, не говоря уже о темах оккультизма Нового и Новейшего времени. Этот непрерывный цикл переселений души, не разрешающийся в какое-либо окончательное решение её судеб, может восприниматься как невыносимая безнадёжность. Отсюда возникает основоположная для буддизма мысль, что душа может прорвать порочный круг перерождений, лишь угасив себя самоё (ср. учение Шопенгауэра о сознательном преодолении воли к жизни). Только такой исход может быть окончательным и абсолютным; хотя в буддизме махаяны развиваются представления о райских и адских пространствах для душ, эти решения судьбы души не изымают её из-под власти закона кармы. Последнее может сделать только нирвана, которая и оказывается единственно возможным окончательным избавлением. Православная эсхатология может быть разделена на эсхатологию посмертного человеческого существования (частную) и эсхатологию грядущих судеб человечества и мира (общую). Грядущими эсхатологическими событиями для всего человечества станут события, описанные в ряде ветхозаветных и новозаветных Книг Священного Писания, особенно подробно – в Апокалипсисе, например, мировые катастрофы, явление лжепророков и антихриста, воскресение мертвых, Второе Пришествие и Суд над всеми людьми, творение новой земли и неба. Эсхатологические тексты содержатся в Евангелиях по Матфею, Марку, Луке, в Книге Деяний святых Апостолов, в Книгах пророков: Даниила, Исаии, Иезекииля, Иоиля, Захарии и др.
