Guest
Никита Михалков читает отрывок их поэмы Максимилиана Волошина, посвященный одному из любимых святых русского народа. Снято в рамках проекта «Живая поэзия»: Наше приложение для iPhone/iPad: Текст стихотворения: Максимилиан Волошин (1877—1932) Святой Серафим (отрывки из поэмы) Глава Х В очищенье и в преображенье плоти Три удела емлет Богоматерь: Иверский, Афонский и Печерский, А теперь Дивеевский — четвёртый — Послан был устроить Серафим. Как лампаду в древнем срубе, старец Женский монастырь возжёг с молитвой В самом сердце северной Руси. Ни один был камень не положен, Ни одна молитва не свершилась, Ни одна не принята черница Без особого соизволенья Старцу Божьей Матери на то. Каждый колышек был им окрещен, Каждый камешек был им омолен, И сама Небесная Царица Собственными чистыми стопами Всю обитель трижды обошла. (..) Глава XI (…) Старец стал готовиться к отходу. Телом одряхлел. Ослабли силы. Говорил: «Конец идёт. Я духом Только что родился. Телом мёртв». Начал прятаться от богомольцев, Издали и молча осеняя Знаменьем собравшийся народ. В Новый Год был чрезвычайно весел, Обошёл во храме все иконы, Всем поставил свечи, приложился, С братией простился, целовался, Трижды подходил к своей могиле, В землю всё смотрел, как бы ликуя, После же всю ночь молился в келье, Пел пасхальные, весёлые каноны: «Пасха велия... Священнейшая Пасха!», Духом возносясь домой, на небо. И взнесённый дух не возвратился в тело. Умер, как стоял — коленопреклоненный. Только огнь, пленённый смертной плотью, Из темницы вырвавшись, пожаром Книги опалил и стены кельи. Но земли любимой не покинул Серафим убогий после смерти. Раз зимой, во время снежной вьюги, Заплутал в лесных тропах крестьянин. Стал молиться жарко Серафиму. А навстречу старичок согбенный, Седенький, в лаптях, в руках топорик. Под уздцы коня загрёб и вывел Сквозь метель к дивеевским воротам. «Кто ты, дедушка?» — спросил крестьянин. «Тутошний я... тутошний...» — и сгинул. А зайдя к вечерне помолиться, Он узнал в часовне на иконе Давешнего старичка и понял, Кто его из снежной бури вывел. Всё, с чем жил, к чему ни прикасался: Вещи, книги, сручья и одежды, И земля, где он ступал, и воды, Из земли текущие, и воздух, — Было всё пронизано любовью Серафимовой до самых недр. Всё осталось родником целящей, Очищающей и чудотворной силы. «Тутошний я... тутошний...» — из вьюги, Из лесов, из родников, из ветра Шепчет старческий любовный голос. Серафим и мёртвый не покинул Этих мест, проплавленных молитвой, И, великое имея дерзновенье, Перед Господом заступником остался За Святую Русь, за грешную Россию. 1919 «Живая поэзия» в социальных сетях:
