Guest
Ярослав Васильевич СМЕЛЯКОВ: “Если я заболею...“ / 1940 (ТВ-Тройников 2020 / Поэзия самопознания и миропонимания). В летопись русской поэзии навечно вписаны имена двух великих Певцов Природы, двух Титанов, разрабатывавших тему «Бог – Природа – Человек». Сергей Александрович Есенин ПРИРОДУ очеловечивал: «Клён ты мой опавший, клён заледенелый, Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? Или что уидел? Или что услышал? Словно за деревню погулять ты вышел...» Николай Алексеевич Клюев ПРИРОДУ обожествлял и противопоставлял “божественную“ Природу современной индустриализации! Природа в стихах Клюева расцветала, как естественная деревенская среда с её физическим трудом и крестьянами-землепашцами, одухотворённая особой святостью. И, напротив, всё, что противостоит природе и деревне – город, интеллигенция, фабрика, да и сама т.н. городская культура, оторванная от своих исконных истоков, всё обличалось Клюевым, как проявление дьявольской силы: «Широко необъятное поле, А за ним чуть синеющий лес! Я опять на просторе, на воле И любуюсь красою небес. В этом царстве зелёном природы Не увидишь рыданий и слёз; Только в редкие дни непогоды Ветер стонет меж сучьев берёз. Не найдёшь здесь душой пресыщённой Пьяных оргий, продажной любви, Не увидишь толпы развращённой С затаённым проклятьем в груди. Здесь иной мир — покоя, отрады. Нет суетных волнений души; Жизнь тиха здесь, как пламя лампады, Не колеблемой ветром в тиши...» Понятно, что врагам троцкистского разлива, стремившимся превратить нашу Родину в навоз под чужую пашню, в хворост в костёр мировой рЭволюции, оба эти поэта с ТАКОЙ поэзией были поперек горла. Обоим заткнули рот. Буквально! Первому – проломили череп в 5-м номере «Англетера», а потом подвесили на вертикальной трубе отопления, второго – довели до скотского состояния в лагере, а затем для верности ещё и расстреляли... Но я подчеркиваю: рот им заткнули ТОЛЬКО ФИЗИЧЕСКИ! Дух и идею остановить нельзя! Люди с сердцем помнят и глубоко чтят всё созданное этими поэтами, а вот в навоз, вот именно в зловонную омерзительную жижу обратились те, кто их убил... И никак иначе: «Бог фиксирует всё!» Ярослав Васильевич Смеляков стал в своём творчестве достойным продолжателем традиций этих двух своих великих предшественников. Ну вот цепляют его строки, буквально цепляют в прекрасном смысле этого слова за живое! Пробуждают, волнуют, вызывают отзвучие! Чем? Да самым главным: они о наших корнях! О том, что мы – дерево с обрубленными корнями! О том, что без этих корней, мы – перекати поле, хворост под любой рЭволюционный катаклизм! И потому людям, которые искренно и настойчиво ищут выход из мрака и тупика безысходности НЕУКОРЕНЁННОСТИ, эти незамысловатые, пустяковые на первый и дилетантский взгляд строки – ВЕЛИКОЕ подспорье! И, к слову, также, как Есенин и Клюев, поэт Смеляков тоже получил свою ‘порцию’ от служителей интернационала и химеры мировой рЭволюции: в 1934 году он был репрессирован и отбыл 3-летнее заключение. В эти же годы два близких друга Я.В.Смелякова — поэты Павел Васильев и Борис Корнилов — были расстреляны... Я мальчишкой впервые услышал две первые строчки этого стихотворения в легендарном рязановском фильме. Зацепило! В выпускной школьный 1986/87-й год, навещая свою бабушку Сашу (она жила вместе с моей тётей Валей – старшей маминой сестрой), я услышал полную версию этих стихов в песенной версии Михаила Гулько (мой дядя Толя имел огромную коллекцию бардов, практически весь Высоцкий у него был; появился у него в том числе и тот – неизвестный мне тогда – магнитоальбом Гулько «Синее небо России»). Не могу сказать точно, СКОЛЬКО раз я в тот день просил дядю Толю: «Ещё раз!» Надо отдать ему должное: он почуял, ЧТО со мной происходит, и НИ РАЗУ я от него не улышал в ответ на свою просьбу: «Нет!» Или «Ну хватит, Серёжа!» Помню точно, воочию вижу тот момент, как после надцатого прослушивания вошла тётя Валя, посмотрела на нас с дядей, и аккуратно так, с пониманием тоже, обратила наше внимание на то, что «Ну, всё-таки, поосторожней: это ж всё-таки, белогвардейщина!» Мы обратили: сделали звук предельно тихо, но прослушивание не прекратили... Домой я ушел уже другим... Каким? Восполненным до ПРИРОДНОЙ целостности! Это невозможно объяснить рационально: я же пребывал во вполне определенном информационном поле, где вся ВОТ ТАКАЯ Россия подвергалась в самом мягком варианте уничижению, подлежала быть преданной забвению... Но проняло мгновенно! Непостижимо! Это как в тот день, когда я впервые услышал поэзию Белого Движения! Сразу, мгновеннов в сердце, в душу! Это как в тот день, когда я впервые увидел «Адъютанта» Кеосаяна! Это интуиция, это великая мощь иррацио! Это значит: «Обратись внутрь, вглубь себя – и ничто, никакая зараза тебя не проймёт, не зацеп
