Guest
Знал ли тот, кто тебя ковать Решил искусною десницей, Что будешь ты миры менять, Что станешь ты цареубийцей?! Глотая с горна дыма клубы, Сквозь дым веков, узреть ли мог: Какие избранные судьбы Ты обратишь в коварный рок! О да! Он всё, конечно, знал! И предвкушая, с упоеньем, От самых криц тебя ковал, С маниакальным наслажденьем! Ложился слой металла к слою, От молота звенящих ласк! И в коде, закалённый кровью, Взалкал от голода дамаск! И вопиющий этот глас! – Убийцы глас! – коснулся слуха Того, кто вмиг, без лишних фраз, Тобою взрезал чьё-то брюхо! Но не в бою, не в поле бранном, Удел твой славу был стяжать! Ты был рождён, одним ударом И низвергать, и воцарять! И безпощаден был твой лик, Пред ликом дрогнувшей Психеи: Под смертный хрип, истошный крик, Под звук клокочущей трахеи! Не утомляясь подозреньем Смешным: кто прав, кто виноват! – Одним отточенным движеньем Ты объявлял и шах, и мат. И ненасытен был твой дол, Как сама смерть с косой кровавой! И как летальности посол, Ты стал в фаворе у костлявой! За веком век менялись царства, А ты трудился за троих! Обман, предательство, коварство – Стал твой незыблемый триптих! Себе подобных истреблять – Одна лишь тварь не дрогнет веком! И вот уж смерти ипостать Пороховым дохнула веком! Казалось: с пулею горячей Теперь кто может быть сравним?! Но фатум с поступью кошачьей Был, как всегда, незаменим! И усекал ты жизней нить, И как анатом гениальный Ты знал, как плоть уговорить, Чтоб случай выдался летальный. И во дворцах ли, в околотке – Не важно, только вновь и вновь, Ты резал царственные глотки, Смакуя голубую кровь. Но наша жизнь – сплошной бурлеск! И вот, скитаясь по музеям, Твой, как и прежде, хищный блеск Не страшен даже ротозеям! А нынче ночью, сторож пьяно Мотивчик хмыкая в усы, На закусон, под пол стакана, Тобой нарезал колбасы…
