Guest
В начале 1970-х годов певец Алик Ошмянский (Фарбер) по просьбе члена Политбюро ЦК КПСС Дмитрия Полянского записал концерт одесских и блатных песен. Подробнее об истории появления этой записи читайте в моих книгах: “Песни, запрещенные в СССР“ (“Деком“, 2008), “История русского шансона“ (“Астрель“, 2012). #АликФарберПесни #ОдесскиеПесни #АликОшмянский #БлатныеПесни #РусскийШансон Трек-лист: О1. Мясоедовская улица моя - 00:10 02. Красавица Одесса - 02:52 03. На Дерибасовской открылася пивная - 04:52 04. Не забывай пописать перед сном - 08:04 05. Сегодня Сонечка справляет аманины - 09:31 06. История каховского раввина - 12:06 07. Канает пес, насадку ливеруя - 14:30 08. Рахиля - 16:07 09. Купите бублички - 18:31 10. Школа Соломона Кляра - 21:52 11. Жил на свете Хаим - 23:42 12. Трамвай - 26:13 13. Ужасно шумно в доме Шмеерзона - 28:52 14. Лимончики - 31:32 15. Улица широкая - 34:54 16. Одесская свадьба - 38:13 17. Когда еврейское казачество восстало - 41:21 18. У нас в Одессе это не едят - 44:14 19. Денежки - 47:22 20. Я одессит, я из Одессы, здрасьте - 50:16 21. Йоська едет в армию - 52:55 22. Фаршированная рыба - 56:08 23. Дайте мне билет - 59:29 Об истории этой записи. Из книги Максима Кравчинского “Песни, запрещенные в СССР“ (“Деком“, 2008). Вспоминает Алик Ошмянский: “В шестидесятые годы по всему Союзу гремел Одесский театр музыкальной комедии. В труппе собрались очень талантливые артисты: Миша Водяной, Сема Крупник, Юра Дынов, да и моя мама проработала там почти тридцать лет. На гастролях в разных городах, как это обычно бывает, после завершения выступлений проводился праздничный вечер. И вот однажды после серии аншлаговых спектаклей в Москве ведущих артистов труппы приглашают на торжественный прием в Кремль, плавно перетекающий в банкет и концерт с участием солисток кордебалета (смеется). На этом приеме присутствовал член ЦК КПСС по фамилии Полянский. Не помню, кем он был, но пост занимал серьезный, потому что даже сама Фурцева ему подчинялась. А в Одесской оперетте служил такой артист Семен Крупник, он, кажется, до сих пор там и остался. Сема большой карьерист, из тех, кто всегда старается быть поближе к начальству, где, как говорят в Одессе, можно что-нибудь «споймать». Неудивительно, что в тот вечер он оказался за столом рядом с Полянским. Застолье есть застолье атмосфера расслабленная, все довольны, пьют, веселятся. Полянский разоткровенничался, сказал, что очень любит блатные, нэпманские песенки, и спросил, не знает ли Крупник какого-нибудь парня, кто бы их здорово исполнял. «Я дам команду, организую студию. А вы, по возможности, запишите что-нибудь интересное, из старенького», ласково приказал подвыпивший чиновник. Сема взял под козырек. В тот же вечер он звонит мне и возбужденным голосом говорит: «Алик, я только что говорил с членом ЦК! Есть просьба надо срочно собрать ребят и записать программу одесских песен! Не волнуйся, студия будет предоставлена». Я чуть со стула не упал какая студия в то время, конец шестидесятых годов! Даже такие люди, как Высоцкий, писались тогда дома на магнитофон, а тут студия да еще для подобного репертуара. На следующий день Крупник первым самолетом прилетел в Одессу и снова звонит мне: «Собрал команду? Срочно, Аленька, я не шучу, это просьба из ЦК партии!» Как назло, по каким-то причинам обычного состава моего коллектива не оказалось на месте, пришлось брать тех, кто под рукой. В итоге на записи звучат «скрипка, бубен и утюг» (смеется). - Зря вы так, запись в считанные дни облетела весь Союз и вошла сегодня в «золотой фонд» жанра. Так слушай дальше. Приехали рано утром, заспанные еще, в студию какого-то ДК, и я с ходу записываю двадцать одну песню, а двадцать вторую «Школа Соломона Кляра» записывает Сема Крупник. Ставит, так сказать, виртуальный автограф на пленке, и она в этот же день отправляется в Москву. Все бы ничего, но у режиссера, кто сидел за пультом, осталась своя копия, которая уже на следующий день оказалась у коллекционеров. Многие из них не только собирали, но и продавали ленты. И тут в руки к этим людям попадает запись одесских песен, выполненная на профессиональном уровне. Конечно, ее моментально растиражировали и стали продавать. Да еще на коробке писали мою настоящую фамилию. Я когда узнал, разволновался страшно. Пришел к людям, кто торговал этими катушками, и говорю: «Ребята! Мне неприятности не нужны! Меня уже и так затаскали из-за того, что я пел еврейские песни в ресторане, а тут еще пришьют исполнение хулиганских вещей. Уберите мою фамилию! Вообще не пишите ее никак! Я автор и имею на это все права!». Они, надо сказать, пошли навстречу и по неведомым мне причинам обозвали меня Фарбером. Так и появился Алик Фарбер…». Коллекция блатных и дворовых песен 1960-80-х гг.: Узнать больше о советском музыкальном андеграунде и культуре русской эмиграции можно у меня на сайте:
