Guest
Дымно так. Дым бурый, едкий. Проще вдоха сделать выдох. Вырваться б из этой клетки. Вон мигает надпись «выход», Там, за лестницами – глыбы дней, светящиеся рыбы. Там ни желчи, ни укоров, только волн и вёсел споры, океанская свобода… Там мы все из детства родом. Ты ответишь мне «есть дело». Наболело, накипело. Это наша боль, не чья-то. Каждый выход – опечатан. Вот тогда мне станет страшно. Всякий выбор – выбор наш. Но выбираешь ты всё тех же бед железный адский скрежет, рёв надорванных моторов, рябь дрожащих мониторов, изможденной лести маски… Я же выбираю… сказки? Завернув беду в конвертик, вслушиваюсь в ноты Верди, пестую беду свою, колыбельную пою. Ника Симонова Я несла свою Беду по весеннему по льду. Надломился лед — душа оборвалася, Камнем под воду пошла, а Беда, хоть тяжела, — А за острые края задержалася. А за острые края задержалася. И Беда с того вот дня ищет по свету меня. Слухи ходят вместе с ней с Кривотолками. А что я не умерла, знала голая ветла И еще перепела с перепелками. И еще перепела с перепелками. Кто ж из них сказал ему, господину моему, — Только выдали меня, проболталися. И от страсти сам не свой, он отправился за мной, Ну, а ним — Беда с Молвой увязалися. Ну, а ним — Беда с Молвой увязалися. Он настиг меня, догнал, обнял, на руки поднял, Рядом с ним в седле Беда ухмылялася… Но остаться он не мог — был всего один денек, А Беда на вечный срок задержалася. А Беда на вечный срок задержалася. Владимир Высоцкий
