Guest
«Стеклянный зверинец» - балетный спектакль Джона Ноймайера, 2024 / Die Glasmenagerie Ballett von John Neumeier nach Tennessee Williams (2024) Alina Cojocaru (Laura Rose Wingfield) Patricia Friza (Amanda Wingfield) Alessandro Frola (Tom Wingfield) Christopher Evans (Jim O’Connor) Эдвин Ревазов (Tennessee) David Rodriguez (Das Einhorn) Marc Jubete (Malvolio) Hamburg Ballett John Neumeier Hamburger Symphoniker Dirigent Luciano Di Martino Musik Charles Ives, Philip Glass, Ned Rorem Choreographie John Neumeier Фестшпильхаус, Баден-Баден О спектакле: ДЖОН НОЙМАЙЕР ПРЕВРАТИЛ В БАЛЕТ ПЬЕСУ ТЕННЕССИ УИЛЬЯМСА В англоязычном мире «Стеклянный зверинец», сочиненный Теннесси Уильямсом в 1944 году и ставший его первым успехом, – пьеса сверхизвестная. Только во второй половине ХХ века ее экранизировали пять раз, а в главных ролях появлялись такие актеры, как Кирк Дуглас, Кэтрин Хепбёрн и Джон Малкович. У нас она тоже шла немало и сейчас появляется на сцене (еще три года назад можно было увидеть Марину Неёлову в Театре Наций в роли матери несчастного семейства), но все же общеизвестной, такой, чтобы незаписной театрал мгновенно вспоминал сюжет, она не стала. Уильямс, как известно, переплавлял в пьесе свою юность: в квартире обитают властная мать, тихая дочь-хромоножка и сын, желающий заниматься творчеством, но вынужденный работать в ненавистном обувном магазине, чтобы прокормить семью, существующую на грани нищеты. Мать – южная красавица былых времен, преданная мужем, который сбежал, вместо того чтобы обеспечивать положение семьи, как подобает южному джентльмену (эту всю стилистику, весь этот гонор, разбивающийся о бедность, мы хорошо себе представляем, от «Унесенных ветром» до уильямсовского же «Трамвая “Желание”»), жаждет, чтобы ее дети вернулись в тот круг, о котором она грезит, и буквально терроризирует их требованиями быть более амбициозными и более успешными. Событием пьесы становится случайный визит одноклассника сына, в которого – красавца и чемпиона школы – хромая невзрачная девушка когда-то была влюблена. И из-за этого мимолетного визита пусть ненавистное, но устоявшееся существование рассыпается в прах: девушка на секунду верит, что может быть любима, но «возможный возлюбленный» исчезает, мимоходом разбив ее любимую стеклянную игрушку, а главный герой пьесы именно под влиянием этой истории решает все-таки подумать о своих творческих амбициях и сбежать из дома, что, с одной стороны, его святое право, а с другой, иначе как предательством не назовешь, потому что женщинам без него точно не выжить. Так когда-то сбежал Уильямс и оглядывался назад, в тончайших психологических подробностях вырисовывая это состояние, когда человеку под грузом ответственности (причем ответственности неблагодарной – мать его мучает, а не поддерживает) хочется удавиться. Теперь эта медленная пьеса, двигающаяся к финальной катастрофе в весьма разреженном ритме, стала танцем: худрук Гамбургского балета Джон Ноймайер выпустил мировую премьеру «Стеклянного зверинца» в своем театре. Музыку для спектакля он собрал из произведений трех американских композиторов. В спектакле двадцать сцен; две трети из них сопровождают фрагменты сочинений Чарльза Айвза (от «Вопроса, оставшегося без ответа» до «Футбольного матча Йель – Принстон»), треть – Филипа Гласса (в основном «Часы», части которых разбросаны по разным сценам балета) и совсем чуть-чуть Неда Рорема («Bright music»). Несмотря на то, что получившаяся в итоге композиция представляет собой довольно мелкую мозаику, спектакль идет с живым оркестром – Гамбургский филармонический. Он объединяет, невесомо склеивает рваные края, организует общее дыхание музыки. Музыки, непростой для балета: длиннющие паузы и редкие звуки Айвза, с которых начинается спектакль, заставляют нервничать даже сверх воспитанную гамбургскую аудиторию; каково артистам на сцене работать под нее – сложно даже представить. Спектакль начинается с воспоминания, и в балете безоговорочно устанавливается тождество между героем пьесы и Теннесси Уильямсом. Первым мы на сцене видим персонажа, обозначенного в программке как Теннесси (его роль досталась Эдвину Ревазову). В полутьме, прорезаемой фонарем почти невидимого маяка, появляется взрослый человек, который потом будет присутствовать как наблюдатель во многих сценах спектакля. Перед ним разыгрывается пантомима: забавляющиеся мальчик и девочка, брат и сестра (учащиеся Гамбургской балетной школы). Момент «счастливого детства» краток, и вот на сцене уже является то время, где и будет происходить вся история: у стола собираются пришедший с утомительной работы Том (Феликс Паке), проводившая время со своими стеклянными игрушками Лаура (Алина Кожокару) и их домоправительница-мать (Патрисия Фриза). История покатится по точному руслу пьесы, но рядом с Томом, наблюдая за Томом, горько подпирая стену, но не вмешиваясь в действие (как можно вмешаться в воспоминание?) всегда будет присутствовать Теннесси.
