Guest
У самого синего моря Где шторм не стихал ни на миг, Оставить себя при покое Пришёл, в безнадёге, старик. И память ему подыграла: Крутила, крутила кино. О том как любовь угасала, И как это было давно. И жизнь словно карта, что бита, Была бесполезной и злой. Он радость сменял на корыто, Гонимый бездушной женой. Под гнётом терзающих мыслей Что грузом лежат на душе, Рванул он с высокого мыса, За тем, чтоб не выплыть уже. Что было, то было - пропало, Так пусть пропадает и жизнь! Волна его тело бросала, Толкала тщедушного вниз. Но сказка не сказка без чуда, В традициях Русской души, Средь волн, неизвестно откуда, К нему ловко рыбка спешит. А может быть это не рыбка, Богиня любви и добра, Из золота будто отлита, Вот так воплотившись плыла. Старик был изъят из пучины, Спасён, чтоб услышать вопрос: Ну что же ты так, дурачина? Неужто решился, всерьёз? Старик ничего не ответил, Ну мало ль кто что говорит, Когда он в агонии бредит, Иль в пламени ада горит… Но рыбка его убеждала: Ты жив! Ты не умер, старик! И светлою девою стала, Окутавшись светом на миг. И глядя на деву глазами, Он видел её и душой. И снова сработала память, И била волна за волной. Он в ней узнавал дорогое, Всё самое близкое - в ней. И матери слово благое, И радость любовных затей. И счастье что было когда-то, Покой, что лежит в тишине… И это лицо узнавал он В свое ненавистной жене. Он сам себе жизнь искалечил, В напрасных попытках найти Чуть более нежные плечи, Чуть более вкусные щи. Он сам свои боль и страдание Растил в себе день ото дня. Он радость скрывал за желанием, А мудрость за нуждами дня. Богиня, прости, - он промолвил, - Я понял, я всё осознал! И снова нахлынули волны, Набросился рушащий шквал! И снова, светящейся рыбкой, Богиня скользнула к воде. Душой ощутил он улыбку И нежное чувство в себе. Он брёл по известной дороге, В свой дом, что покинул на век. Как часто не ценит благое Что есть у него, человек. Борисенков Николай.
