Guest
С настоятелем храма Богоявления в рабочем поселке Пышма, что в Свердловской области, мы должны были встретиться еще месяц назад, но за день до встречи батюшка звонил и, смущенно извиняясь, просил ее перенести. «Дионисий, простите меня, ради Бога, завтра у нас не получится встретиться! Завтра мы с детским хором будем выступать перед нашими бабушками-ветеранами». Или «Дионисий, простите, к нам едет архитектор, нужно будет согласовывать документы по благоустройству храма» А в другой раз — «Простите, мне позвонил зам. начальника колонии и попросил прочитать лекцию для сотрудников. Вы на меня не обижайтесь, давайте в другой раз встретимся, хорошо?!» А сейчас я ехал в автобусе, чтобы наконец-то встретиться с настоятелем сельского храма, окончившим Российскую академию музыки имени Гнесиных, который пел и регентовал в известных храмах Москвы, где у него была устроенная жизнь обычного верующего интеллигента, и своя квартира, и дочери, что учились в московской школе, и перспективы, и карьера, и друзья, а он уехал на Урал в деревню с удобствами во дворе, чтобы стать священником в сельском храме. Обычно из деревни уезжают в райцентр, а лучше сразу в область, где устраиваются, как могут, обдирая пальцы и души в кровь, чтобы потом рассказывать новым городским друзьям про сенокос и речку, а когда они уйдут, лить слезы, глядя на бабушкину икону на шкафу в гостиной. А если уж оказался в столице, вцепляйся в нее намертво, зубы сломай, но держись, потому что только здесь — жизнь, здесь и театры, и люди умные, а там пьянь и разруха, и никто тебя не понимает, а человек создан для счастья, как птица для полета, а если летать не можешь, так теперь есть самолеты с повышенной комфортностью, которые донесут в любой конец мира, стоит только захотеть… Сколько себя помнил, в их семье так всегда было, чтобы в церковь ходить и Бога чтить А он вот не захотел, хотя и прожили в Москве с супругой без малого 14 лет, и уже говор стал таким, что от местных не отличишь, а он это все оставил и вернулся в глухомань, в деревню, где народ с незнакомцами здоровается, потому как отсталые, и людям до сих пор доверяют. Городскому человеку этого не понять, а отец Олег здесь вырос. У него и фамилия-то такая же, как у родной деревни — Кипрушкин. А деревня, понятное дело, Кипрушкино называется. Здесь куда ни глянь — все родня. Если не брат, то сват, а не сват, так кум, все друг друга знают и в гости по вечерам ходят. Сколько себя помнил, у них всегда люди — отец, хоть и лучшим в округе краснодеревщиком был, играл на гармошке так, что его всегда на свадьбы и именины в соседние деревни звали. Он с детства сына к музыке приучил, так что тот русские песни полюбил так, что, когда школу окончил, сразу поехал в город и в музыкальное училище поступил. А уж потом, как во вкус вошел, поступил в Педагогический институт, теперешний Университет в Екатеринбурге, на музыкальный факультет, где выучился на музыканта и дирижера. Его сразу же приняли в Свердловскую филармонию, куда на концерты их из училища на каникулах возили, а теперь он сам на сцене выступал, и было все, как полагается у настоящих артистов — и цветы, и поклонники, и гастроли. А у него, кроме этого, была еще известная на весь Екатеринбург, единственная тогда открытая на городском кладбище Ивановская церковь, куда он любил после работы захаживать. Сколько себя помнил, в их семье так всегда было, чтобы в церковь ходить и Бога чтить. Его дед в церковь ходил, в каждом углу иконы держал и без молитвы за стол не садился. И отец тоже в храм ходил, пока его не закрыли и не устроили склад, а потом — лыжную базу и кинотеатр «Колос». Родители крестили его во втором классе, из-за чего мать чуть с работы не уволили. Она работала на государственной службе, да еще в финансовом отделе, потому что советская власть — это вам не крем-брюле кушать и по храмам ходить, это учет и контроль, как завещал вождь мирового пролетариата, чьи статуи понатыкали по всей стране на месте взорванных храмов, а тут раз — и крестины у сына ответственного советского работника! Но Господь от увольнения ее уберег — обошлось строгим выговором. А он не только с детства крест на груди носил, но и молитвы знал. И эти детские молитвы привели его в Ивановскую церковь на кладбище. Она и сейчас там стоит, и кладбище на месте, только теперь с другой стороны вместо пустыря — здания Екатеринбургской митрополии, и знаменитый на всю страну телеканал «Союз», и епархиальная типография, и Духовно-просветительский центр, а тогда была единственная на полуторамиллионный город маленькая кладбищенская церковь, куда верующие могли ходить. Будем жить!
