Guest
В 1958 году в Оренбурге создавался русский народный хор. Работники местной филармонии решили пригласить для подготовки песен в его первой программе композитора Григория Пономаренко и поэта Виктора Бокова. Они согласились. Приехали в Оренбург, поездили по области, познакомились с историей и сегодняшним днем края и даже сочинили несколько песен. Но полного удовлетворения не было. Не «шла», как говорят, песня, которая могла бы стать запевкой всей программы, которой новый коллектив должен был бы заявить о себе миру. Так и уехали бы они из гостеприимного уральского города, если б не случай. Поиск сувениров привел их на местный рынок, в торговый ряд, где продавались знаменитые оренбургские пуховые платки. Виктор Боков выбрал себе самый лучший, и в тот же день в Загорск (ныне — Сергиев Посад), где жила его мама, была отправлена посылка. — Я представил себе, — вспоминал поэт, — как в зимний, холодный вечер на ее плечи ляжет эта теплая, затейливая, пушистая вязь. И тут, словно ниточка в пряже, потянулись одно за другим слова искомой песни. Не выходя из здания почты, на бланке телеграммы я записал весь ее текст. Пономаренко, когда прочитал, ахнул от восторга. И пока они возвращались в гостиницу, уже созрела мелодия. Друзья-соавторы расцеловались на радостях и тут же, не откладывая, отправились на репетиционную базу Оренбургского хора. Виктор Боков прочитал стихи и стал их диктовать, чтобы девушки записывали, а Пономаренко наигрывал по ходу чтения мелодию на баяне. — Не удалась нам первая репетиция, — рассказывал мне композитор. — Певиц-то наших, приехавших после учебы по распределению в Оренбург из других мест, от мам их родных оторвали. «Оренбургский платок» напомнил им о родном доме, вот и всплакнули девчата. А после слез, как известно, голоса «садятся». Так и уехали мы с Боковым, как говорят, несолоно хлебавши. Расстроились очень. А через некоторое время получаем из Оренбурга письмо: «Спасибо за песню! Очень она удалась. Девушкам нашим, хористкам, связали оренбургские платочки-паутинки. Выходят они на сцену, рассаживаются кружочком, накидывают на свои плечи эту паутинку. Поют и плачут. И в зале не без того... По многу раз подряд петь «Оренбургский платок» заставляют. Иной раз ведь и сладкое надоедает. А тут: только начнут хористки на аплодисментах хоровод плясать, зал встает и скандирует: «Оренбургский плато-о-о-к! Оренбургский плато-о-о-к!» И мы ее вновь затягиваем вместе с залом».
