Guest
Мина с воем рванула почти у меня за спиной, Взрывом вжало меня, не давая покинуть траншею Рот открыл командир, призывая идти за собой, Я пытаюсь подняться. Заставляю себя. Я сумею. Потемнело в глазах. Или ночь на меня наползла? Снова синее небо, и солнце, и пыль от разрывов? Кровь течёт из ушей, мне голову боль взорвала, И вокруг никого, и не видно теперь командира. Пересохло во рту, губы звуки не могут связать, Я пытаюсь позвать, чтоб, хотя бы, откликнулся кто-то, ППШ непослушными пальцами всё-таки взять, И шагнуть вслед за теми, кто вышел уже из окопа. Моё тело, что с лёгкостью брёвна могло нести, Подбегавших детей подбрасывало до солнца, Перестало вдруг слушаться и отказывалось идти. Тут послышалось мне, как жена моя рядом смеётся: “Что ж ты, Ванечка? Силы свои растерял? Ну зачем в одиночку ты пройти хочешь поле с косою? Богатырь ты мой, славный, отчего же на землю упал? Ну, вставай, мой хороший, и давай-ка до дома со мною.“ И я встал, и пошёл вслед за голосом милой моей, В абсолютной тиши только голос её раздавался, Я ей что-то кричал, и бежал всё быстрей и быстрей, Я споткнулся, упал, и за голосом снова поднялся. Я кричал, что иду, что пройду это поле опять, Непослушные пальцы косу уже твёрдо держали. Каждый шаг и за мной Трава остаётся лежать Я как-будто в бреду, иль в крестьянском хозяйском запале... Вот ведь, как хорошо, если сена на зиму запас, Значит будет жива до весны до грядущей скотина, Видя жажду, жена принесла мне из погреба квас И прохлада напитка проступила росою, сквозь глину. Расходилась рука, и чуть сверху и наискосок. Мне шагалось легко, только солнце мне жарило плечи. И вдруг я увидал, что я бью автоматом в висок, Что дошёл до врага и его в рукопашной калечу. Захотелось их грызть, ведь я понял, что снова в бою, Потому, что я вспомнил, что жены больше нету на свете, Потому, что фашист, сжёг деревню и хату мою, Потому, что сгорели мои нерожденные дети. Я завыл, словно зверь, тот, которому сталь не указ, Я бросал и ломал, без остатка себя отдавая, И бросал до тех пор, как огонь в моих жилах погас. Я на землю упал, ничего уже не сознавая... Когда звуки ворвались, словно вату пробив тишину, Когда кончилось всё и мы взяли траншею чужую, В руки спрятав лицо, вновь казалось, что слышу жену, Сил придавшую тем, что я слышал её, как живую. автор Дубинин Владимир.
