Guest
Образ твой, мучительный и зыбкий, Я не мог в тумане осязать. «Господи!» – сказал я по ошибке, Сам того не думая сказать. Осип Мандельштам … Уезжать со скандалом? Это означает года два мук. Что делать?! Только молиться! И верить. Самое важное — этот символ, который не дано понять, а лишь чувствовать, верить, вопреки всему — верить… Мы распяты в одной плоскости, а мир — многомерен. Мы это чувствуем и страдаем от невозможности познать истину… А знать не нужно! Нужно любить. И верить. Вера — это знание при помощи любви. Андрей Тарковский «Мартиролог». … Боже! Чувствую приближение Твое. Чувствую руку Твою на затылке моем. Потому что хочу видеть Твой мир, каким Ты его создал, и Людей Твоих, какими Ты стараешься сделать их. Люблю Тебя, Господи, и ничего не хочу от Тебя больше. Принимаю всё Твоё, и только тяжесть злобы моей, грехов моих, темнота низменной души моей не дают мне быть достойным рабом Твоим, Господи! Помоги, Господи, и прости! Андрей Тарковский «Мартиролог». … Любовь — это истина. Фальшь и истина несовместимы. Что такое моменты озарения, если не мгновенно ощущаемая истина? Андрей Тарковский. Запечатленное время … «Человек может состояться как личность только через вглядывание в тайну… когда за бездной несправедливости и жестокости увидит скрытую гармонию». Иногда нам ничего не остается, кроме того, чтобы получить светлую радость мысли. Например, чаще всего достоинство человека выражается в том, чтобы хотя бы честно мыслить. Есть одна какая-то точка, в которой мы, вопреки всем силам природы или общества, можем хотя бы думать честно. И я уверен, что каждый из вас, независимо от того, удавалось ли вам быть не просто в состоянии честности, а в состоянии честной мысли, знает особую какую-то вещь, которую человек испытывает, когда загорается неизвестно откуда пришедшая искра, которую можно назвать искрой Божьей. Существует особое состояние пронзительной, томительной ясности, отрешенности и какой-то ностальгической, острейшей, кручинной или сладко тоскливой ясности. Даже беду в мысли, даже эту беду можно воспринять на какой-то звенящей, пронзительной, как ни странно, радостной ноте. Но что может быть радостным в беде? Только то, что ты - мыслишь, т. е. твое сознание твоего сознания. Но можно ли думать, когда тебе больно и испытывать от этого радость? Радоваться можно лишь тому, что в этой боли выступило с пронзительной ясностью. Ты смотришь, опустив руки, и тем не менее никто у тебя не может отнять того, что ты видишь, - если, разумеется, видишь. Это запредельность какая-то, точка отчаяния и там уже светлое пространство, свободное открывается... И в нем нужно жить, потому что художник неотделим от сознания, что любой лад, смысл, гармония, порядок абсолютно маловероятны и хрупки, если они есть, и маловероятно, что они вообще будут... И, когда они есть - это незаконная радость. Всё против того, чтоб это было, а это ЕСТЬ. И за этим, конечно, стоит нечто называемое Тайной, которую и рассказывает художник, и она органически вплетена в его существование и он может осуществляться как личность, как творец только через вглядывания в эту тайну. Через прохождения колодца страдания, пройдя который можно увидеть за бездной нелада, несправедливости, жестокости какую-то скрытую гармонию. Философ Мераб Мамардашвили … Когда же Бог покидает, тогда ощущается некий провал в самом бытии. Он – иной по природе Своей; Он скрылся, и я остался пуст; и пустоту эту страшную переживаю, как смерть. С Его приходом мне было явлено нечто прекрасное, милое сердцу, превосходящее мое самое дерзновенное воображение. Я был введен в дом великого Царя; я знал, что я родственник Ему, но вот опять я не больше, чем бездомный скиталец. преподобный Софроний (Сахаров) … Истинный художник хочет не своего во что бы то ни стало, а прекрасного, объективно-прекрасного, то есть художественно воплощенной истины вещей, и вовсе не занят мелочным самолюбивым вопросом. Лишь бы это была истина, — и тогда ценность произведения сама собою установится. Павел Флоренский
