Guest
Венедикт Ерофеев вошел в русскую литературу со своей второй великой поэмой в прозе “Москва - Петушки“. Как и у Гоголя, это путешествие, но не из пункта А в пункт Б, а повсюду, по всему универсуму, по пространству мировой культуры. Сам автор - уникальная личность. Он был наделен феноменальной памятью и могучим мышлением, при этом предпочитал лежать и слушать радио. К шести годам Венедикт уже умел читать и писать. В доме был маленький отрывной календарь, который вешают на стену и каждый день отрывают по листочку. Веничка этот календарь — все 365 дней — полностью знал наизусть еще до школы; например, скажешь ему: 31 июля — он отвечает: пятница, восход, заход солнца, долгота дня, праздники и все, что на обороте написано. Такая была феноменальная память. Выбор Венедикта в это время был — учиться как можно лучше, чтобы отличаться от сверстников. В итоге Ерофеев, единственный из всего своего выпуска, окончил школу с золотой медалью. Поступил в МГУ, но не сдавал сессию. Без какой-то особой гордыни и подчеркивания, но было ясно, что он настолько вникал в литературу сам и настолько ее знал, что его не устраивал обычный процесс формального обучения. “Все ступеньки общественной лестницы” были ему на самом деле безразличны. Слушал радио постоянно и потом смотрел по телевизору всё, что можно. В записной книжке 1965 года он отметил: ≪Я в последнее время занят исключительно прослушиванием и продумыванием музыки. Это не обогащает интеллекта и не прибавляет никаких позитивных знаний. Но, возвышая, затемняет “ум и сердце”, делая их непроницаемыми ни снаружи, ни изнутри≫. Не применять и не развивать свою одаренность – было способом избавиться от напряжения, нежелания развиваться в сторону комфорта. Его поэму – редкое исключение, найдена форма, просто передавала его немного стилизованный быт и описывала историю души. ≪Больше всего в людях мне нравится половинчатость и непоследовательность≫, — отметил он в записной книжке 1976 года. Ерофеев был одержим идеей систематизации всего, что он по-настоящему любил и ценил в жизни, будь то стихотворения русских поэтов, или количество выпитых каждый день граммов, или найденные в течение лета и осени грибы, или свидания с любимой девушкой. Он работал прокладчиком кабеля и стрелком ВОХР, при этом среди его друзей были будущие профессора и великие поэты. Первоисточник поэмы – «Записки из подполья» Достоевского. Нет прямых цитат, всё преображено и пересказано с переносом на личный опыт или стилизацию. «Веничкина биографическая логика определяется не чем иным, как ≪алкогольным≫ хронотопом; временной мерой и смысловым ритмом его дороги-судьбы является доза — то, сколько выпито. Основным мотивом в риторике Венички становятся сентенции самоумаления, смирения, готовности ≪пострадать≫. Его поэма включает в себя евангельскую чистоту и гимн алкоголю. Веничка распахивает душу в своей ≪всемирной отзывчивости≫, а его отталкивают и гонят; он пьет ≪за здоровье всего прекрасного и высокого≫, а его приготовились бить ≪по законам добра и красоты≫. Сцена убийства героя в «Москве — Петушках» так или иначе связана с евангельским сюжетом. Во всем совершенном и стремящемся к совершенству он подозревал бесчеловечность. Петушки символизируют преддверье рая. Место, где апостол Петр ожидает праведников, чтобы отворить им врата. В честь хозяина места, Петра, преддверье рая можно шутя ласково назвать – Петушки. Путешествие Москва – Петушки – это посмертный путь души к вратам рая. Жертва Вени – акт, укрепляющий душу, разрушающий тело. Веничка убит именно потому, что к концу поэмы достигает безграничной свободы. С гностической точки зрения последняя фраза поэмы наполняется бесконечным оптимизмом: “…не приходил в сознание и никогда не приду” — звучит как формула гностического выхода за пределы сознания. Это личность, которая заслуживала не меньше, чем Нобелевки, носящей Центр в себе, но нигде не находящей своего места. В ней вся горечь и обаяние последних советских десятилетий и кристальная ясность самых удивительных замыслов, которые не были воплощены.
