Guest
Кабинет Юрия Викторовича Половняка находился на первом этаже. Серьёзный, собранный, он внушал уважение всем, кто переступал порог его кабинета. За глаза его называли «Колобок» — не из-за роста, а из-за внешности. Он был выше среднего, широкоплечий и полноватый. Школа была для него не просто местом работы, а настоящим делом жизни. Однажды в коридоре появляется мама Андрея Зверянского — высокая блондинка, в чулках всех цветов радуги. Она уверенно входит в кабинет директора, и школа будто замирает в ожидании. Что она скажет на этот раз? — Ваш сын опять обокрал дачи на Фонтане, — с трудом скрывая раздражение, говорит Половняк. — Надо что-то делать! Она смотрит на него с лёгкой улыбкой, как будто ей только что сообщили, что сын получил пятёрку. — Да что вы, Юрий Викторович! — говорит она с беспечной уверенностью, отмахиваясь от его слов как от назойливой мухи. — Просто мальчишки. Они так развлекаются. Ну что вы на них так серьёзно смотрите? — Развлекаются? — Директор пытается найти слова, чтобы объяснить этой женщине всю серьёзность ситуации. — Вы понимаете, что на этот раз пострадали реальные люди? Они вызвали милицию! Мама Зверянского рассеянно смотрит в окно, будто ему это только кажется, и вертит в руках дорогую сумочку, явно выбивающуюся из общего фона её образа. — Милицию? — переспросила она с недоумением и усмешкой. — Юрий Викторович, ну и что? Вы хотите, чтобы они жизнь мальчику испортили? Ну что он такого сделал? Дачники — это ж не серьёзно. У меня Андрей талантливый, перспективный мальчик. Ему нельзя ломать жизнь из-за таких пустяков. Половняк чувствует, как внутри всё закипает. В таких моментах он лучше всего осознаёт, насколько сложная у него работа. Не с учениками, а с их родителями. Убедить их, что их дети нуждаются в помощи, а не в потакании всем капризам, оказывается сложнее, чем решать вопросы с милицией или разгребать последствия школьных драк. — Если не сейчас, то когда? — произносит он, стараясь не дать голосу дрогнуть. — Если не остановить это сейчас, потом будет поздно. Андрею нужно показать границы, иначе он просто потеряется. — Границы? — Она улыбается, как будто он сказал что-то нелепое. — Какие границы, Юрий Викторович? Он у меня просто мальчик с фантазией. Вы не понимаете, он особенный. Вы лучше помогите ему найти себя. Школа должна развивать детей, а не запугивать их милицией. Она поднимается, даже не ожидая ответа. Половняк чувствует, как внутри разгорается бессилие. Все слова и убеждения разбиваются об эту самоуверенность и полное отрицание реальности. Он провожает её взглядом, понимая, что, несмотря на все усилия, школа, как большой корабль, продолжает свой путь, несмотря на все бури и рифы. А такие разговоры оставляют на его сердце тяжёлый осадок, как неизбежное ощущение приближающейся катастрофы, которую уже не остановить. Придя в себя после этого бесплодного разговора, Юрий Викторович открыл свой личный список “проблемных“ учеников, где фамилия Зверянского стояла одной из первых. Оставив на полях недавнюю дату и пометку, он задумался над тем, что, возможно, уже ничего изменить нельзя. В этот момент в дверь кабинета постучали. На пороге стоял Валерий Афанасьевич Мунтян, их преподаватель английского языка. — Юрий Викторович, можно вас на минуту? — спросил он с вежливой, но заметной усталостью на лице. — Конечно, Валерий Афанасьевич, заходите, — пригласил директор, складывая бумаги в сторону. Мунтян был одним из тех учителей, которым удавалось сохранять уважение к себе даже среди самых трудных учеников, хотя и сам не всегда был примером. У него были свои методы — порой строгие, порой забавные, но не всегда эффективные. — Слушайте, что делать с этими ребятами? — начал он. — Они не то что грамматику, они вообще английский не понимают. Я понимаю, вы директор, но английский — это не просто предмет. Мы их как готовим к жизни за границей? Юрий Викторович понимал проблемы своего коллеги. Отзывы учеников в социальных сетях были разными: “Валерий Афанасьевич, он у нас тоже вел, хороший был человек, но английский не знал категорически“. Что тут скажешь? Половняк прекрасно знал, что Валерий Афанасьевич к преподаванию подходил ответственно, но вот с иностранными языками у него, действительно, были проблемы. — Ну, вы уж как-то постарайтесь, — начал было Половняк, но тут вспомнил другие отзывы учеников: “Половняка помню, подлый взяточник.“ Эта фраза мелькнула в его памяти, вызвав неприятное ощущение, будто за ним кто-то наблюдает и судит. Он вздохнул. Всё было сложнее, чем казалось на первый взгляд. Ещё совсем недавно проходила Римма Львовна, замещающая учительница, которую все любили: “Очень приятно слышать про Римму Львовну, прекрасный учитель, она у нас на замене была.“ И такие учителя, как Римма Львовна, были редкостью в этих стенах, и Половняк осознавал, что удержать талантливых педагогов в таком коллективе — задача практически невыполнимая.
