Guest
Лукоморья больше нет, От дубов простыл и след. Дуб годится на паркет — так ведь нет: Выходили из избы Здоровенные жлобы, Порубили все дубы на гробы. Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это — только присказка, Сказка — впереди. Распрекрасно жить в домах На куриных на ногах, Но явился всем на страх Вертопрах. Добрый молодец он был: Бабку Ведьму подпоил, Ратный подвиг совершил — дом спалил. Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это — только присказка, Сказка — впереди. Тридцать три богатыря Порешили, что зазря Берегли они царя и моря: Каждый взял себе надел, Кур завёл — и в ём сидел, Охраняя свой удел не у дел. Ободрав зелёный дуб, Дядька ихний сделал сруб, С окружающими туп стал и груб — И ругался день-деньской Бывший дядька их морской, Хоть имел участок свой под Москвой. Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это — только присказка, Сказка — впереди. Здесь и вправду ходит Кот, Как направо — так поёт, Как налево — так загнёт анекдот. Но учёный, сукин сын: Цепь златую снёс в торгсин И на выручку — один в магазин. Как-то раз за божий дар Получил он гонорар: В Лукоморье перегар — на гектар! Но хватил его удар! И чтоб избегнуть божьих кар, Кот диктует про татар мемуар. Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это — только присказка, Сказка — впереди. И Русалка — вот дела! — Честь не долго берегла И однажды, как смогла, родила — Тридцать три же мужика Не желают знать сынка, Пусть считается пока сын полка. Как-то раз один Колдун — Врун, болтун и хохотун — Предложил ей как знаток дамских струн: Мол, Русалка, всё пойму И с дитём тебя возьму... И пошла она к ему, как в тюрьму. А бородатый Черномор, Лукоморский первый вор, — Он давно Людмилу спёр, ох хитёр! Ловко пользуется, тать, Тем, что может он летать: Зазеваешься — он хвать и тикать. Ты уймись, уймись, тоска У меня в груди! Это — только присказка, Сказка — впереди. А ковёрный самолёт Сдан в музей в запрошлый год — Любознательный народ так и прёт! И без опаски старый хрыч Баб ворует, хнычь не хнычь. Ох, скорей его разбей паралич! “Нету мочи, нету сил! — Леший как-то недопил, Лешачиху свою бил и вопил: — Дай рубля, прибью а то! Я добытчик али кто?! А не дашь, тады пропью долото!“ “Я ли ягод не носил?! — Снова Леший голосил. — А коры по скольку кил приносил! Надрывался издаля — Всё твоей забавы для, Ты ж жалеешь мне рубля. Ах ты, тля!“ И невиданных зверей, Дичи всякой — нету ей: Понаехало за ней егерей... Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет, Всё, о чём писал поэт, — это бред. Ты уймись, уймись, тоска, Душу мне не рань! Раз уж это — присказка, Значит сказка — дрянь. 1967 Источник:
