Guest
Добрый день, дорогие друзья! Продолжаем выделять и обнаруживать уникальность гештальт-терапии. Для этого я приведу пример классификации детских психотравм. Эту классификацию я нашёл у Джанни Франчесетти, и она про три вида травмы, которые наиболее распространены в мире: 1) травма буллинга: травля ребенка в садике, в школе или в другом месте, которая происходит на горизонтальном уровне: ровесники, одноклассники, условные «братья». 2) травма абьюза: когда родительская фигура травмирует ребенка, травма на вертикальном уровне: фигура взрослого, учителя, бабушки-дедушки, дяди, соседа — условная фигура «родителя». И самое интересное, что эти два вида занимают всего 25-30% травматизации. 3) Длительное игнорирование психоэмоциональных потребностей, как третий вид детской психотравмы. И этот вид занимает уже 70-75% от общей психологической травматизации. Это про то, когда родители и близкие люди учат ребенка не доверять своей внутренней реальности. И выросший ребенок с таким же недоверием к внутренней реальности проживает затем уже свою взрослую жизнь. Как в том анекдоте: «Сема, ты уже взрослый мужчина, и за тебя все должна решать не мама, а жена». Он не может понять, когда он хочет есть, когда он хочет спать, кем он хочет быть или зарабатывать, какое у него хобби, за него все время кто-то должен это решать. Проблема этой травмы — её распространенность (70% - уже эпидемия) и сложность в определении того, когда это ещё пока норма, а когда уже проблема. Ребенка покормили, напоили, одели, обули — что ещё ему нужно? Ребенок хочет быть видимым в своих эмоциях, в своих мечтах в глазах родителей, получать эмоциональный отзыв. Это и есть то, что мы в психологии называем контейнирование. Родительская фигура берет внутрь себя часть эмоциональной жизни ребенка и видит его в этой эмоциональной жизни, контактирует с ним или с его болью, расстройством... При этом не пытается исправить или вылечить, не пытается улучшить. Мы, люди, не можем без других людей, это очень важная часть жизни — быть видимым для близкого человека. Травма длительного игнорирования формируется, если такое игнорирование происходит прямо в семье годы или даже десятилетия. Человек привыкает, и у него внутри возникает клинч: с одной стороны, он хочет быть видимым для друзей, знакомых, близких с его успехами, с его жизнью, проблемами и радостями; с другой стороны, привычка не получать такую видимость создает у человека форму отношений, в которых рядом присутствуют люди, не видящие его и игнорирующие его - так же, как и его родители. И это является потребностью (как физиологическая жажда): без желания быть видимым человек не может, но с другой стороны, подбирает себе таких людей, которые похожи на родительские фигуры, на детские отношения, в которых человек не получает внимания в том объеме, в котором необходимо. Как это выглядит? Человек начинает рассказывать свою историю, например, клиент, и спустя три минуты говорит: «Нет, я что-то не то говорю. Нет, то, что я говорю, сейчас бессмысленно». То есть он или не видит заинтересованный взгляд психотерапевта, либо наоборот, видит, и именно это ему и говорит: что-то слишком много моей видимости, надо срочно это обесценить. Гештальт-терапия предлагает терапевту проигнорировать слова клиента про «ой, это бессмысленно, что я говорю», и все равно разделить с клиентом его сессию, его историю. Прожить с клиентом какую-то часть его эмоциональной жизни, его истории на текущей сессии. И этот опыт позволит клиенту чуть приподняться и разрешить себе быть более видимым, а не прерывать себя, привычно обесценивая свою видимость. И уникальность гештальт-терапии ещё про то, что терапевт может создавать с клиентом сопричастные отношения. Они сопричастны друг к другу, потому что клиент в этот момент видит эмоции терапевта, которые он может вызывать. Это те эмоции, которые ему не получалось вызывать у мамы. Не обязательно тревога: это может быть просто заинтересованный взгляд. Это глобальная травма, особенно травма для Украины. Мы постсоветская страна, в которой наши родители, бабушки, дедушки были заняты линией партии и коллективной ответственностью. Родители не виноваты в том, что они соучаствуют в этой травме. Это травма коммунистического рабства. Человека не видели в его индивидуальных проявлениях, в его таланте, человека видели только в следовании общей доктрине. И мы пробуем в гештальт-терапии отогревать все сообщество. Не через идеи, а через создание новых отношений: когда не просто ценен сам человек, а ценны его взгляды на мир, его творчество и его проявления. Как когда-то в детстве: для счастья нам всего лишь нужно было, чтобы просто ребята вышли во двор, и мы просто были вместе… Мирного всем неба! Telegram: Instagram: Facebook: YouTube:
