Guest
Москва. Морока. Воздух пахнет мясом. Светило меж двенадцатью и часом остановило мутное бельмо. Москва не мстит - Москве - не до влюбленных, ревут ряды авто, и на балконах застиранное мается белье, в толпе малец втолковывает греку, больной еврей торопится в аптеку, простукав тротуарную плиту; плывут ручьи зловонные по Бронной, по ним - старик с коробкой патефонной; перехватив окурок на лету, стыдливый нищий цвиркает сквозь зубы, оркестрик жмет, фотограф ждет - кому бы всучить лицо, чумою тянет от торговцев уличных, любимец карнавала, остря усы Буденного...Эй, малый, подай-ка счет. Москва, не смей! Мы выстэпим стаккато к Никитским, под уклон и до Арбата, прочтем с лица Пречистенки кусок. Темнеет, мать - прозрачно и прохладно. Кусай, Москва! Не до смерти - и ладно. Подтягивая съехавший носок, нам скажет приметленная матрена, почем звезда, сорвавшаяся с клена, и пара па грассирующих крыш. Дуришь, Париж? дождем долдонишь, Лондон?! А нам всего лишь тур по крышам продан, печать на лоб да забубенный шиш. Но - сбуде
