Guest
#поэтдельфинов #спокенворд #стихидельфинова Жили мы в городе, распростёртом, как пальто потёртое, На все стороны света, до самого горизонта. Наши дома высились над деревьями, но не достигали облаков. Во дворах старшие по традиции обижали младших, Но младшим это было, в общем-то, всё равно - Получить лишний тычок или отдать 15 копеек толстяку Клюеву Вовсе не так уж страшно, хотя сам Клюев был страшноват - Говорили, что он нашёл на развалинах церкви мешок икон И продал их таинственным спекулянтам - Мы представляли себе этих спекулянтов В серых шляпах, надвинутых на тёмные очки, С тонкой чёрточкой усиков над верхней губой, Как крадутся они поздним вечером мимо пельменной и парикмахерской И садятся в чёрный легковик, а Луна сияет, И страшный толстяк Клюев слюнявит десятирублёвки На ясном, холодном ветру. Жили мы на улицах, растянутых, словно чья-то чужая кожа, На древних скулах ушедшей в никуда страны крестьян, И пруд-галоша возле кирпичной девятиэтажки Матово поблёскивал тинистой снулой поверхностью, Словно закрытый глаз во лбу поваленного на спину Будды. Впрочем, в те годы, когда на районе действовал толстяк Клюев, Мы вряд ли знали про Будду что-то отчётливое. Наши взрослые поклонялись иным идолам, Наше воображение будоражили легенды, рассказываемые вполголоса, Что на месте района раньше располагалось кладбище, А иначе, мол, откуда бы взяться развалинам церкви на пустыре, Тем самым, где толстяк Клюев отыскал свой мешок икон. Говорили, он полез на развалины ночью, чтобы никто не выследил, Но кто-то всё-таки выследил, как страшный толстяк Клюев Тянул что-то тяжёлое из разрытой безымянной могилы На ясном, холодном ветру. Жили мы на извиве старинного тракта, упрятанного между новых зданий, Даже не зная его названия, не ведая назначения, Просто ходили до булочной и обратно, или кучковались по вечерам Там, где пруд-галоша попахивал мутной зеленью на жаре. Как-то раз мы стояли, и кто-то рассказывал один из тех анекдотов, Когда не смешно даже самому рассказчику, Но мы всё равно смеялись, просто чтобы не было страшно, И тут Клюев настиг нас в июльской тьме. Жирное, крупное тело давило, давило, давило, Было нечем дышать, словно тина забила и рот, и ноздри, Кто-то получил свой тычок, кто-то отдал 15 копеек, А от толстяка Клюева пахло прелой листвой да сырой землёй. А может, это гнилью несло от пруда-галоши, Или древнее кладбище испускало миазмы ушедших предков, Или кошки разворошили помойку между пельменной и парикмахерской На ясном, холодном ветру. Жили мы на районе, как растения в аквариуме, Укоренённые в грунте, вьющиеся по течению, Производимому бульканьем трубки в дальнем углу, Лишь толстяк Клюев проплывал, как хищная рыба. Наши три кита были пельменная, парикмахерская, булочная, Наши дома по ночам еле заметно раскачивались, Наши взрослые успокаивали нас и гладили по головам, А мимо развалин церкви мы зимой ходили на лыжах И возвращались домой по старинному тракту между зданий, Не думая о его названии, не чувствуя своего назначения. Мы обижали младших и отращивали тонкие усики, И однажды на место встречи у пруда-галоши никто не пришёл. В те годы, когда дети ещё боялись сказок о мертвецах, Даже страшному толстяку Клюеву было пятнадцать лет, Но сколь реален был ужас, переполнявший нас На ясном, холодном ветру. #poetry #поэзия #поэтическоешоу #Дельфинов
