Guest
Спектакль — лауреат Российской национальной театральной премии «Золотая Маска» в номинации «Спектакль большой формы» по итогам сезона 2017/2018 В спектакле звучат фрагменты текстов: А. Блока, С. Виткевича, А. Вознесенского, Ф. Достоевского, А. Макаревича, В. Маяковского, П. Юшкова В спектакле звучат фрагменты песен и композиций: А. Вертинского, Децла, А. Лушина, М. Магомаева, Б. Окуджавы, В. Соловьева-Седого, С. Уандера, группы «Ленинград», 5’nizza, Led Zeppelin, Pink Floyd, Queen и др. Современное обращение к пьесе Всеволода Вишневского для Александринского театра не случайно. Именно на этой сцене создал свой знаковый спектакль Георгий Товстоногов. Первая из знаменитых постановок «Оптимистической трагедии» появилась одновременно с пьесой в 1933 году в Москве. Это был спектакль Александра Таирова, создателя Камерного театра. После премьеры пьеса о событиях 1918 года исчезла со сцены. Возвращение «Оптимистической трагедии» стало событием. Режиссёр Товстоногов и артист Юрий Толубеев (за роль Вожака) были отмечены Ленинской премией. Вместе с тем, здесь присутствовало обращение к спектаклю Таирова. И особое, щемящее чувство вызывала сцена Прощального матросского бала. «Оптимистическая трагедия. Прощальный бал» — это исследование и деконструкция советского мифа, признание необходимости избавиться от его метастазов. В 1955 году на сцене Александринского театра был поставлен легендарный спектакль Георгия Товстоногова — академичный, патетический, имперский. Пьеса Вишневского обрела статус монумента советской эпохе, стала некой аллегорией борьбы добра со злом, где все приоритеты раз и навсегда расставлены. Меж тем, в 1933 году бывший моряк Всеволод Вишневский написал для Александра Таирова и в сотрудничестве с ним неоднозначный и мятежный текст. Автор и театр искали новый аналог античного хора, экспериментировали с обращениями в зал и рискованными интермедиями-дискуссиями об актуальном искусстве. Но главное — прикоснулись к трагическому, а, значит, вступали в область неразрешимых, роковых противоречий. Само время требовало диалога. И сегодня вопросы, раздирающие пьесу, отчаянно созвучны времени. Но новый пафос возникает не от того, что на них найдены ответы. А от разгорающегося чувства, что отыскать их невозможно. И невозможно это замалчивать. Все явственней потребность об этом кричать. Новый вариант пьесы, создаваемый театром в лабораторном соавторстве, соединяет текст Вишневского и документы века (от публицистики Блока и Розанова до панковских и дворовых песен). Участники и создатели спектакля провоцируют друг друга на личностные, человеческие высказывания. Миф опрокидывается, обнаруживая неразрешимые противоречия, и они не ретушированы, а оголены». Виктор Рыжаков, Ася Волошина
