Guest
В новом, девятом выпуске Литературной гостиной говорили о повести Саши Соколова «Школа для дураков». У Ахматовой есть знаменитые строчки, посвященные «Евгению Онегину»: И было сердцу ничего не надо, Когда пила я этот жгучий зной… Я испытываю такое же ощущение, когда читаю, нет, - пью прозу Саши Соколова. Поэтическую прозу, тягучую, обволакивающую. «Жгучий зной», или горький мед, или запах малинника в жаркий июльский день, или осенний туман над озером. Все слова не те, не годятся, невозможно передать… что? стиль? мастерство? приемы, которые использует писатель? Кажется, эти слова тоже не подходят. Дыхание. Саша Соколов дышит русской речью, сочиняя ее на ходу, обновляя, меня синтаксический строй языка. Сладко речь то говорит, Будто реченька журчит… Только не сладка речь, а горькая. Это плач о неизбежном конце детства, это русское «Вино из одуванчиков», это печаль по невинности, которая будет утрачена, и страх перед опытом, который придется прожить. И это не реченька, а река. “Шли по дачам, пили чай на верандах, надевали пижамы, гуляли – руки-за-спину – по садам, заглядывали в пожарные бочки с зацветающей водой, удивлялись множеству лягушек – они прыгали всюду в траве, – играли с детьми и собаками, играли в бадминтон, пили квас из холодильников, смотрели телевизор, говорили с соседями. И если еще не успевало стемнеть, направлялись компаниями на пруд – купаться. А почему они не ходили к реке? Они боялись водоворотов и стреженей, ветра и волн, омутов и глубинных трав. А может быть, реки просто не было? Может быть. Но как же она называлась? Река называлась“.
