Guest
«Пока не поседеете», — сказал дядя Мелькер. Так долго сидеть на этой скамейке! Чёрвен это пришлось не по вкусу. Пелле тоже. Мороженое кончается быстро, а седеют медленно… Они уже давно сидели на скамейке и успели проголодаться; Пелле так волновался, что не мог усидеть спокойно. Почему этот папа вечно не приходит? У Пелле заболел живот. Чёрвен тоже была недовольна. Нортелье такой веселый городок, она бывала здесь много раз вместе с мамой и папой и знала, сколько в городе интересного и увлекательного! А тут сиди, как приклеенная к скамейке, да еще без еды! — Мы что, так и будем тут сидеть, пока не умрем с голоду? — жалобно спросила она. Что-то вспомнив, Пелле оживился. Ведь у него есть деньги! Право, слово, целых три кроны в кармане. — Куплю нам еще по пакетику мороженого, — сказал он. Пелле так и сделал. Подбежав к киоску, он купил мороженое, после чего в кармане у него осталось всего две кроны. Мороженое съедают быстро, время шло, никто не приходил, и Пелле снова стал бить озноб. — Я думаю, я куплю еще по пакетику, — сказал он. Пелле так и сделал. Он снова подбежал к киоску, после чего в кармане у него осталось всего одна крона. Время шло, никто не приходил. Мороженое давным-давно было съедено. — Купи еще! — предложила Чёрвен. Пелле покачал головой. — Нет, нельзя тратить все до последней монетки. Надо оставить на непредвиденные расходы. Он часто слышал, как Малин повторяла папе эти слова. Что такое «непредвиденные расходы», он точно не знал, он знал только, что нельзя тратить сразу все деньги. Чёрвен вздохнула. С каждой минутой она все больше и больше теряла терпение. А Пелле все больше и больше беспокоился. Что, если папа не найдет этого противного Матсона? Кто его знает, может, все уже изменилось. Может, Матсон сидит в доме директора Карлберга и вовсю торгует столяровой усадьбой, вместо того чтобы идти на рынок, купить ежевики, а потом поторопиться в свою контору и продать усадьбу папе. А тут сиди и жди… и ничего тебе неизвестно!.. Как ненавидел он этого Карлберга. И еще эта Фру Шёблум? Она живет где-то здесь в Нортелье… Неужто она хочет продать Столярову усадьбу? Она, верно, не в своем уме… Спросить бы у нее. Да, а почему бы нет? — Ты знаешь фру Шёблум? — спросил он Чёрвен. — А то не знаю, я всех людей на свете знаю. — А где она живет? — Где она живет? — переспросила Чёрвен. — Она живет в желтом доме, а неподалеку от него есть конфетный магазин, а совсем рядом — игрушечный. Пелле молча размышлял. И у него все больше и больше болел живот. Наконец он вскочил со скамейки. — Пошли, Чёрвен, искать фру Шёблум. Я хочу поговорить с ней. — Удивленная Чёрвен весело вскочила с места. — А что скажет дядя Мелькер? Пелле такой вопрос тоже приходил в голову, но сейчас он не хотел об этом думать. Он хотел найти фру Шёблум. Стареньким тетям Пелле обычно нравился, может, и ничего, если он ее спросит… Ой! Он сам толком не знает, про что ее спросит. Он знал только, Чёрвен много раз бывала с мамой и папой в гостях у тетушки Шёблум. И все-таки найти желтый дом она не могла. Но она нашла полицейского и спросила его: — Где тут конфетный магазин, который совсем рядом с игрушечным? — Тебе нужно, чтобы все было в одном месте? — рассмеялся полицейский. Но потом, немножко подумав, сообразил, что она имела в виду, и показал детям дорогу. И они побежали дальше по тесным, маленьким улочкам, мимо уютных домишек и нашли наконец конфетный магазин, который находился совсем рядом с игрушечным. Чёрвен огляделась. — Вот! — показала она пальцем. — В этом желтом доме живет тетушка Шёблум. Дом был невысокий, двухэтажный, с небольшим садиком и дверью, выходившей прямо на улицу. — Позвони ты, — сказал Пелле. Сам он не решался. Чёрвен надавила пальцем на кнопку звонка и долго не отпускала. Потом они стали ждать. Они ждали долго-долго, но никто не пришел и не открыл им двери. — Ее нет дома, — сказал Пелле, сам не зная, огорчаться этому или нет. Вообще-то хорошо, потому что трудно разговаривать с незнакомы ми людьми, но все-таки… — Зачем же тогда у нее радио орет? — спросила Чёрвен, приложив ухо к двери. — Неужто ты не слышишь, как поют: «Хо, жизнь била ключом в скворечнике в субботу…»? Позвонив еще раз, Чёрвен изо всех сил забарабанила в дверь. Но никто не отозвался. — Она должна быть дома, — заявила Чёрвен. — Пойдем посмотрим с другой стороны. Они обошли дом. Позади пего, прислоненная к окну второго этажа, стояла лестница. Сквозь открытое окно слышались громкие звуки радио. Теперь они совершенно отчетливо слышали, как «жизнь била ключом в скворечнике в субботу…»...
