Guest
Михаил Казиник посвящает эту программу американскому композитору Чарльзу Айвзу, о котором он начал свой разговор в первой программе ( “М.Казиник. Столбовые композиторы“ “Чарльз Айвз родом из маленького американского городка, может быть, сам того не зная, предвосхитил всю музыку будущего. И тут я ничего не преувеличиваю. Судите сами… Полистилизм, то есть одновременное существование разных стилей в одном произведении. Полиритмия, то есть одновременное существование разных ритмов, как бы не связанных друг с другом в разных уровнях. Политональность — когда идущие мелодии и линии могут находиться в совершенно разных, порой очень далеких друг от друга, тональностях. И еще много чего поли-. Даже алеаторика — дословно „игра в кости“; в какой-то момент он просто разбрасывал на столе кости и писал ноты по порядковым номерам, выпавшим на кубиках. Он подготовил поздних импрессионистов. Он задолго до Шенберга ввел 12-тоновую додекафонную систему. Задолго до Стравинского он показал, как могут остроумно звучать в одно и то же время в разных измерениях духовой оркестр, хорал местной церкви и пустячные флейты, разыгрывающиеся где-то там. Он мог говорить с космосом, землей и небом… Всё, что мы услышим – феноменально! Сама жизнь его невероятна Его музыку никогда не исполняли. Он писал ноты и укладывал их в огромные стопки. Ему не на что было жить. После смерти отца в возрасте 20 лет Чарльз Айвз пошёл работать в страховое агентство. У него оказались грандиозные организаторские способности. Он оказался феноменальным работником в области страховки. Уже через 13 лет он основал в Нью-Йорке страховую компанию, а уже через год его фирма стала одной из крупнейших в стране, а сам Чарльз стал богатейшим человеком Когда Чарльз Айвз обрёл невиданную финансовую и идейную независимость, он понял – ему нужно писать музыку не для денег, не для заработка, и даже не для исполнения, а только для будущего. Так повторился эффект Франца Шуберта, который когда-то, зная, что его симфонии никогда не будут исполнены, писал музыку для вечности, для неба, для близких друзей. Так Шуберт достиг невиданных высот, невиданных глубин. То же произошло через много лет и с Чарльзом Айвзом. Он стал писать музыку для себя, для Бога… Признание пришло за 10 лет до его смерти, когда ему было уже 69 лет. В 70 лет его избрали членом национальной Академии искусств и литературы. В 72 года он стал Лауреатом Пулитцеровской премии за свою третью симфонию. В 1951 году за три года до его смерти впервые прозвучала его вторая симфония, которую он написал полвека до этого. Дирижировал великий Леонард Бернстайн. Но сам автор не смог прийти ни на репетицию, ни на концерт. Правда, трансляцию концерта он услышал через неделю по радио. Композитор был так доволен, что он начал даже почти танцевать… После смерти Чарльза миру понадобилось ещё 20 с лишним лет, чтобы признать его гением и назвать основоположником всей американской композиторской школы и одним из величайших столбовых композиторов мира » Послушаем «Вопрос, оставшийся без ответа»: семь раз звучит вопрос трубы, появляясь на фоне хорала. Хорал – это небо. Труба – это вечный вопрос человека вверх, туда к какому-то вечно недосягаемому знанию. Это вопрос человечества. А вместо ответа появляется 4 флейты, иногда 2 флейты, гобой и кларнет в разных вариантах, которые всё более и более вносят сумятицу в этот мир. Сначала робко, в следующий раз сильнее, потом крикливее, визгливее, пискливее, где-то начинает подражать какому-то дикому маршу, и так последний раз труба задаёт вопрос, который так и остаётся без ответа… В этой музыке тайные знания и великие пророчества…»
