Guest
Рабочая ссылка: Фрагменты интервью перемежаются стихами «Реквиема». Л.Гумилёв рассказывает о детстве и юности, арестах и годах лагерей. Цитируются его художественные тексты () и стихи его отца. Собеседники Л.Гумилева во второй половине фильма: жена, А.Панченко, Вячеслав Ермолаев, Анна Виноградова, Ито Митио (Япония). __ Портрет семьи (1915): Кожинов (2001): «несколько опубликованных стихотворений в последние годы его не уступают по своей художественной силе поэзии его прославленных родителей». __ Мальчиком “посылал свои стихи матери в Ленинград. Ахматова находила, что он пишет совсем как отец, «стиль такой же». Но ее огорчало то, что он постоянно находится в мире фантазий: пираты, древние греки, исторические баллады, далекие страны… А ей хотелось бы, как записал Лукницкий, «чтобы Лева нашел бы достойным своей фантазии предметы, его окружающие, и Россию… Чтобы он мог найти фантастику в плакучей иве, в березе…». Познакомившись с Лукницким, Лев проникся к нему доверием. Он делился с ним в письмах впечатлениями от прочитанных книг и посылал свои стихи ему «на суд». Летом 1926, приехав в очередной раз в Ленинград, он обсуждал с Лукницким планы своих рассказов «Телемах» и «Путешествие в страну Цифр», а также свою идею создания журнала с рассказами о приключениях. Лукницкий уделял ему много внимания, водил в Эрмитаж, в театр и кино. Однажды в ответ на слова Лукницкого о том, что Лев талантлив и самобытен, Ахматова сказала: «Неужели он тоже будет писать стихи? Какое несчастье!» [...] В 1929 переехал к ней в Ленинград, чтоб учиться дальше (в Бежецке можно было получить только среднее образование). Новая среда, общение с новыми людьми и окружением матери, знакомство с Мандельштамом и поэтической средой не могло не повлиять на молодого Гумилева, углубило его интерес к поэзии и поэтическому творчеству. Позднее, в начале 30-х, появляются его по-настоящему зрелые стихи («Дар слов», цикл «История», цикл «Петербург» и т.д.). К этому же времени относятся и его первые опыты поэтического перевода. Даже первый арест в 1933 оказался связан с поэтическим творчеством. Пришёл к известному арабисту Эберману, показать переводы с арабского, а того арестовали. Заодно с ним и ЛГ, но, видимо, выяснив, что молодой человек впервые пришел в этот дом, через 9 дней отпустили. Сохранились также записи ЛГ о том, что в том же году он ездил в Москву, потому что Харджиев обещал ему «литературный заработок». Но из этого обещания ничего не вышло, зато известный поэт и теоретик стиха Шенгели «дал перевести украинского поэта и заплатил, но напечатал под анаграммой». [...] В 1935 арестовали опять [...] Характерно, что в следственном деле в качестве одного из обвинений, фигурировало создание «контрреволюционной» сатирической поэмы «Экабатана», как ее называли на допросах. Содержание ее известно из протоколов допросов со слов Гумилева: «Сатрап города Эгбатана Горпаг умирает, но жители не хотят оплакивать его смерть, великий царь велел выставить тело Горпага на показ, но и тогда жители города не плакали. Тогда велел царь казнить сто граждан, и после этого весь город плакал» [...] сохранились отдельные его стихотворения 1936 и 1937. Весной 1938 новый арест. После нескольких месяцев тюрьмы «контррев.группу» из 3-х студентов сначала хотели подвести под расстрел, затем Гумилева приговорили к 10 годам ИТЛ (двое других получили по 8 лет) с отработкой «на великой стройке» — Беломорканал. Строительство в тяжелейших условиях суровой и голодной зимы. Затем вызов в Ленинград на «переследствие». В итоге 5 лет (с зачетом тюрьмы и работы на Беломорканале), оправили в Норильск. ЛГ вспоминал, что на последней шахте было сытнее и ближе к лагерю, «даже начал сочинять стихи». Как это ни удивительно, но норильский период оказался самым плодотворным для Гумилева-поэта. Заниматься любимой историей там, естественно, не было никакой возможности, а его творческая натура требовала выхода. Именно в Норильске были написаны историческая драма в стихах о Чингиз-хане — «Смерть князя Джамуги», 2 поэмы-сказки — «Посещение Асмодея» («Осенняя сказка») и «Волшебные папиросы» («Зимняя сказка»), стихи и рассказы. Большую часть всего этого ЛГ не записал, а хранил в своей памяти, как, например, 2 свои поэмы-сказки. И это понятно: читая их сегодня, отчетливо понимаешь, что творчество в тоталитарном обществе — занятие рискованное, ибо даже за мифологизированными или фантастическими сюжетами стоит современность. В конце 70-х прочел их по памяти жене [...] она уговорила записать. Обе напечатаны в 1990-91. В Норильске в 1941 написал 2 рассказа («Герой Эль-Кабрилло» и «Тадду-вакка»), с авантюрным и романтическим сюжетом. Весьма показательно, что о них никогда не упоминал, и они лишь недавно были найдены в его архиве“ (#0) Чтобы свеча не погасла: Сборник эссе, интервью, стихотворений, переводов. М., 2002
