Guest
С.Крючкова: О. Табаков: “...речь идет об уходе целой плеяды великих, но родство Самойлова с Ахматовой по пушкинской линии очевидно. Поэтому получилось так непритворно“ (). «В нынешней русской поэзии имя Давида Самойлова — не из самых востребованных. Поминают его редко, хотя и довольно регулярно цитируют, иногда анонимно, особенно строки “Вот и все. Смежили очи гении…”, видимо, примиряющие своим суровым скептицизмом литераторов, стоящих на диаметрально противоположных идейных и эстетических позициях» () __ Ахматова в 60-е “едва ли не самый значимый (после Пушкина) для Самойлова поэт. С Ахматовой тесно связана самойловская идея о музыке и женском пении как высшей ценности, соединяющей природу и искусство (намечалась она, впрочем, уже в стихах военных лет)“ () “...переворот в его представлениях об условиях существования современного поэта (возможности и назначении новейшей поэзии) был во многом обусловлен двумя событиями. В плане общественном (и литературном) — это смерть последнего бесспорного гения, Анны Ахматовой“ () “...та «музыка во льду» исчезла, нам нужна другая музыка. Тени этой музыки для Самойлова были связаны с Ахматовой, а потом возвращение к Пастернаку произошло, и очень серьезное. И если на рубеже 50-60-х Пастернак тоже чуть в тени Ахматовой, то потом эти фигуры сополагаются, что и отразилось в пронзительном и памятном всем стихотворении «Вот и все, смежили очи гении…»“, которое было опубликовано лишь в 1977-м. “ряд отношений Ахматовой к Самойлову, ее реакция на самойловские стихи, зафиксированы и в дневниках самого Давида Самойловича, и подробно – в «Записках об Ахматовой» Лидии Корнеевны Чуковской. Это были плотные отношения, длившиеся до самой кончины Ахматовой, на смерть которой было написано стихотворение «Смерть поэта»: Я не знал в этот вечер в деревне, Что не стало Анны Андреевны. Стихи очень тоже для Самойлова важные“ () Из дневника Самойлова: «Надо продолжать Ахматову, хотя это почти невозможно. Поэзия остановилась на стадии восхищения ею» (1977) О статье Бродского об Ахматовой «Скорбная муза» Самойлов писал: “Особенно понравилась — больше, чем понравилась [...] Мне кажется, что это лучшая статья об Ахматовой“ () “Ахматова пережила две славы — славу поэта и славу выдающейся личности в литературе. Это не значит, как думают иные, что было две Ахматовых. «Ее поэзия близится к тому, чтобы стать одним из символов величия России», — писал Мандельштам еще в 1916 году. [...] Между двумя славами лежала пора полузабвения. Ахматова была отторгнута от читающей публики (помню, говорила, что собраны десять сигнальных экземпляров невышедших книг). [...] Ахматова казалась традиционной, и легко познаваемой, и сразу знакомой. Много позже я понял, что это не так. «Знакомость» Ахматовой оттого, что она предельно естественна, как явление природы“ ( Самойлову принадлежит вступительная статья в книге “Анна Ахматова. Я — голос ваш…“ М.: Книжная палата, 1989. “Самойлов – яркий представитель неоакмеизма, течения в отечественной поэзии 60-80-х годов, связанного с продолжением акмеистической традиции. [...] В этой установке на цитатность тоже проступают контуры акмеистической поэтики, тем более что ахматовский сюжет (наряду с пушкинским) является сквозным в творчестве Самойлова (стихотворения «Смерть поэта», «Ах, наверное, Анна Андреевна…», «Простое величье я видел однажды…», а в «Ночном госте», например, угадывается интонация «Поэмы без героя»)“ ()
