Николай Гумилев. Читая биографии

Я побеждать хотел: и человек, и зверь покорны станут. Миражом звала мистическая тайна «Золотая дверь», за ней — Гиперборея или Шамбала. Чредой самоубийств царевну приручил, и на последнем, глупом, смерть презрел. За храбрость на войне рок жизнь мне подарил, чтоб русским Чайльд-Гарольдом стать успел. За счастием спускался в ад, смотрел чужие знаки с обещаньем славы. Встревожить духов Абиссинии посмел и отступил, не тратя время на забавы. В победах потерял любовь, но укрепил в Святого Духа веру, и вернул Отчизну. Решил пророком стать. Не уступил течению. Расстрелян, слышал тризну. Я знаю, что спросили сына: «Может ли Флоренский возродиться, иль Бердяев?» Ответил он: «Достойных много, ежели на взлете не стрелять, то воссияют!» Сначала — за отца, потом — за мать, потом, за «своенравие кота» меня моложе сын сидел. Молчать нам страх велел от света до креста. Под нарами лежал, от дыма и от смрада, от шума «кабине