Он приходит обычно в двенадцать.

Он приходит обычно в двенадцать, Он бросает на стол ключи, Он пытается с духом собраться, Кипятит себе чай, молчит. Он не любит её, он солгал. Вновь посуда летит на пол, На ошибки свои плевал - Произвол! Это всё произвол! Он услышит её рыдания, Но не станет её обнимать. В этой жизни одни страданья, И не стоит тоску унимать. Да, вот так и бывает часто, В омут бросишься с головой, А попытки спастись - напрасны. Вроде мёртв, но пока живой. Он уходит обычно в десять, Забывает свои ключи, Её всхлипы порядком бесят. “Хватит плакать, лучше кричи!“ Бей посуду, бросай в меня, Чашки, стулья, ножи и ложки. Хватит слёз, дай немного огня, Отпили у столешницы ножки, Расцарапай мне рожу в кровь, что угодно со мною делай. Но, пожалуй, не верь в любовь. Становись наконец-то «зрелой». Она смотрит ему в глаза, Он подходит, дрожит, боится. На щеке заблестела слеза, Теперь жертва он, а она тигрица. Обнимает, и силы иссякли, Нету смысла бежать от любви. Через час они засыпают. Он сжимает в руках ключи.